– Ох, ёптыть! – Калиныч, что есть сил натянул поводья и подскочил на бочке, как ужаленный.
На другом краю повозки, заложив лапы под голову и жмурясь от удовольствия, лежал хомяк и самозабвенно пел. Такого поворота событий старый золотник явно не ожидал. Трижды перекрестившись, и на всякий случай, прочитав заклинание от изжоги, которому его научила прабабка ещё в детстве, Калиныч сильно зажмурился и сосчитал (не без труда) до трёх. Открыв один глаз и медленно сфокусировав его на другом конце бочки, он понял, что белая горячка – это не миф.
– Э, тиво ни поёсь, навозник-сан? – искренне удивился Кукиш. – Один харасо, с Кукисем луцса!
– Ну дык, эта… вобщем… вот… – смирившись с неизбежным, пролепетал навозник-сан.
– Чё-то голос пропал. А ты, эта… што, то исть хто?
– Матроса говорила, сто я Кукись, ипонский прысь.
Калиныч кивнул, несколько раз икнул и мужественно свалился под задние ноги сайгака, тем самым явно уходя в отказ от понимания происходящего. Так произошло первое слияние культур и наций, или можно сказать культурных наций, в селе Средне-Верхнее Заанусье.
В село пришла осень. Главную (и по совместительству единственную) дорогу размыло напрочь, так что по ней не мог пройти даже Пустобздяй. Посему Калиныч устроил себе небольшой отпуск. Сидя на своём единственном табурете возле окошка, он дни напролёт предавался ставшему любимым в последнее время занятию – игре в шашки живыми блохами. Игре этой его научил лучший друг и верный собутыльник Кукиш, заморский, говорящий (теперь уже совершенно чисто) на двух языках хомяк.
– Дави, дави его, Калиныч, смотри- в дамки же гад прорывается!
– Не мешай, скунс ипонский, у мене своя стратегия.
Играли, как водится, на щелбаны (со стороны Калиныча) и на напёрсток самогона (со стороны Кукиша). А поскольку хомяк был гораздо опытнее аборигена, то щёлкнуть его по лбу Калинычу так ни разу и не удалось, а вот запасы первача катастрофически сокращались. И вот, как-то после очередного проигрыша, Калиныч впал в уныние и долго молча смотрел в окно.
– Ну, чё призадумался, говновоза-сан? – не вытерпел долгой паузы Кукиш.
– Чё-чё, ничё, бородавка заморская. Самогонку-то вон всю выжрал, а к тётке Анисье мне идти?
– Знамо дело – табе! Ежели я к ней с такой просьбой приду, то ты не только её сортир, но и всю избу за год от репы, организмом переработанной не очистишь!