стр. 123a27 «Следует также рассмотреть, омонимичен ли вид роду.
Установлено, что роды предикативно синонимичны видам и виды принимают определения родов. Если же приписанное как род омонимично или не имеет определения, которое можно предицировать о подчиненном как о виде, а только разделяет с ним имя, то приписанное не будет родом. Мы воспользуемся элементами, говорит он, для распознания омонимии, либо ссылаясь на сказанное об омонимах, либо, скорее, на переданные в первой книге топы для нахождения и распознания омонимов. Того, кто называет белое цветом голоса родом, можно опровергнуть, показав, что белое говорится омонимично и не имеет единого определения: ведь белое в цвете иное, чем в звуке. Можно также уловить и показать омонимию через противоположное, поскольку и противоположное ему, черное, омонимично, или показав, что между белым и черным в цветах есть промежуточное, а в звуках – нет. Подобным же образом можно показать и через другие топы, переданные для нахождения омонимов, омонимичен ли вид приписанному как роду, что равносильно исследованию, предицируется ли он омонимично, а не синонимично. Ведь то, что он сказал «если вид омонимичен роду», вместо «если он предицируется омонимично», ясно из добавленного: «ведь род и вид синонимичны». Так можно показать, что цвет не есть род цвета в мелодии, поскольку он омонимичен: как же, скажет кто-то, черное не есть род черного, которым пишем? Но это род в другом смысле, не омонимично: ведь род предицируется синонимично.»
стр. 123a30 «Поскольку у каждого рода несколько видов.
У нас установлено, что род есть «то, что предицируется в сути бытия о многих и различных по виду». Следовательно, если что-то есть род, у него необходимо несколько видов. Если же у приписанного как рода не может быть другого вида, ясно, что приписанное не есть род. Так можно показать, что длина не есть род линии, как говорят те, кто называет её длиной без ширины: ведь нет другой длины, кроме линии; поверхность имеет длину, но не есть длина, а состоит из длины и ширины.»
стр. 123a33 Следует также рассмотреть, не дано ли что-либо в качестве рода по переносу значения.
Он говорит, что нужно исследовать, не является ли то, что дано как род чего-либо, сказанным о нём по переносу значения. Ибо если оно так говорится о нём, то оно не может быть родом. Поскольку род сказывается в сущностном определении, а то, что говорится по переносу значения, не может обозначать то, о чём сказывается, то не может быть родом то, что говорится по переносу. Например, люди не сказываются в сущностном определении о подошве. Поэтому можно показать, что ни согласие не есть род благоразумия (ибо согласие переносится на благоразумие, тогда как в собственном смысле согласие относится к звукам), ни грубость – род неотесанности, как некоторые, определяя её, называют её огрубением нрава. Ибо грубость в собственном смысле относится к телам, будучи свойством тела. Ошибаются те, кто называет благоразумие согласием, и потому, что они берут вид и род не из одного и того же деления и категории. Ибо благоразумие есть качество (оно – состояние), а согласие – относительное, ибо оно относится к чему-то.