Выгрузка крупного рогатого скота, как и тяглового поголовья, заслуживает отдельного рассказа, да ещё с произошедшим казусом в стиле Максима Горького. Для выгрузки животных использовали прочную крупноячеистую растительную грузовую сетку, разложенную на палубе. Посередине укладывали брезент, чтобы не повредить брюхо животных о сеточные ячеи, ибо весь вес животяги более полутонны будет опираться именно на неё. Ничего не подозревающее животное заводили в центр сетки, так, чтобы его брюшная полость располагалась над брезентом, а ноги спокойно провисали через крупную ячею, и начинали медленно поднимать сетку. Когда ноги коровы или лошади начинали отрываться от привычной твердой опоры, тут и наступала самая настоящая паника, которая продолжалась совсем недолго, в таком положении парнокопытные коровы и непарнокопытные лошади вели себя одинаково. Животные были беспомощны и, немного подёргавшись, не чувствуя каких-либо дополнительных болезненных ощущений, мирились с дальнейшей участью – будь что будет – немного успокаивались вплоть до высадки на берег, лишь вытаращенные, от того казавшиеся ещё более огромными, наполненные ужасом глаза выдавали их состояние. Оказавшись на берегу, задрав хвосты, со ржанием и оскорблённым мычанием мчались куда глаза глядят, выражая возмущение столь безобразным к ним отношением.
Старший помощник капитана, ветеран флота Василий Иванович, полный тёзка комдива 25 Чапаева из сословия вечных старпомов по причине отсутствия высшего образования, был очень опытен в подобных перевозках, можно сказать, профессионал и знаток своего дела, ему было уже за пятьдесят. За свою моряцкую жизнь он перевёз не одно стадо домашних животных в труднодоступные уголки тихоокеанского побережья, можно сказать, был самым крупным специалистом в Охотоморье и на островах по перевозке крупного рогатого или вовсе безрогого, как и более мелкого скота, чем-то напоминая укротителя крупных хищников из кинокомедии «Полосатый рейс». Во время подъёма животин являлся сигнальщиком, находясь у фальшборта, чтобы его видел лебёдчик и выполнял нужные эволюции контролёрами обеих грузовых стрел. Не хватало только ранить какую-нибудь скотинку на финальном этапе их путешествия. Одна обезумевшая корова при подъёме сетки опросталась жидким содержимым её немалого желудка, опорожнив его на находящегося внизу старпома, уделав с головы до ног ничего не подозревавшего «чифа», после чего тот под гогот рабочей бригады понёсся под душ в полной амуниции. Как тут не вспомнить то ли анекдот, то ли быль, приписываемые Максиму Горькому. Пролетающая птичка уронила каплю на его лоб, вытираясь носовым платком знаменитый пролетарский писатель произнёс: «ХОрошо что кОровы не летают». Как выяснилось, летают, да ещё с «медвежьей» болезнью в воздухе. Оказалось почти как в старой, далеко не изысканной, грубоватой народной прибаутке: «Разрывается мешок с дерьмом – и тут я, весь в белом!»