Бога Случая святое оправдание
Несправедливостей багаж приводит к утомлению.
Мы, обвиняя, входим в раж
невинных посрамления.
Угрозыск рыщет в нашей голове,
берёт одну улику, пишет-две,
пытает вольные найти Стремления,
доводит Мысли и Слова до удивления,
Закинув намерение в стремя,
переписав на Обвинение Время,
чтобы лишить наследства Оправдание,
и вызвать рвоту у Признания,
от состояния правоты сознания,
без мысли о грядущем преступлении,
ещё не находясь в известном заведении.
Нам всё равно-мы можем разбежаться,
дать телу на молекулы распасться,
или во всех грехах заранее признаться,
пойдя на поводке бездушного закона,
забыв о сказке про дремучего дракона,
оставив ядрам атомов заряд,
болезни лучевой-религии лукавой:
казнить и обвинять вокруг и всех подряд.
У человека два лишь измерения,
посередине – Ожидания Тление:
поднять наверх и опустить решение,
к ворам податься иль к святым,
процент платить или калым.
Угрозу потчевать уликами сырыми,
в опасность заворачивать спасение,
пугать волками серыми и злыми,
наше позорное, тщеславное хотение.
Мы вольны делать, что хотим,
искру выпрашивать у трения,
за шею молнию хватать,
чтобы усилить узость зрения.
Но, видит даже чёрт:
нет лучше и ценнее знания,
чем бога Случая святое Оправдание.
Любой – вот ключ утерянный к любому,
теперь «любой» подобен троллю или гному.
Любой был лю'бый, жил один для всех,
по случаю, для радостных утех.
Любой живёт без сумасшествия привязки,
из случая невидимым выходит, как из сказки.
И в качестве секрета:
жизнь дарит Случай Любому без запрета.
На холст наносят всю палитру краски,
в котором прячут дверцу в рай,
где после рая сразу край, по краю, на краю,
и где в раскрой берут тебя и жизнь твою.
Привязка там-где выяснение отношения,
где вместо секса-серьёзные сношения,
как у политиков: конвой и котики,
где вместо фаллоса-копьё и дротики.
Холст – это порт, а случай – самолёт,
Любого Случай берёт к себе на борт.
Там человеку тихий ход или сидеть, как псу,
или дают отмашку, как на злобную осу.
Нет больше случаев для чело-века:
не нужно Случаю ни чела и ни века.
Когда любви назначили питание,
пришли иные шестерёнки в сочетание.
Духовность вдули в духовые инструменты,