– Не очень, но продолжай.
– Словно что-то предопределило, куда и зачем я должен поехать.
Борис Алексеевич замолчал и заложил руки за голову, поправив на голове платок и шляпу с сеткой.
– Меня должны были направить на запад, к соседям, но в последний момент что-то у них там не срослось и никто не поехал. А мне сказали, что здесь позарез нужен человек, понимающий в делах строительных и умеющий вести переговоры со сложными людьми.
– Я же говорю, ты незаменим в своем роде.
– Угу, и, видимо, никто в министерстве не удосужился почитать мое досье, что я отсюда родом.
– Так у тебя в паспорте стоит место рождения – столица.
– Верно. А в досье место рождения – Алтай, станция Усть-Кам, тысяча девятисотый год. Представляешь?
– Нет, не представляю. – Потом, немного помолчав, Николай Петрович переспросил: – Какой год?
– Тысяча девятисотый, – повторил Борис Алексеевич.
– Так это… – Николай Петрович замялся. – Ты уже должен на покой заслуженный выходить.
– Ну, должен… Но, видимо, никто никому ничего не должен.
Где-то высоко в кронах елей палило полуденное солнце, а метров двадцать вниз, на подстилке из хвои и солдатских шерстяных одеял, отдыхали трое. Они направлялись в неизвестном направлении в горы. Экспедиция из разряда «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», потому как что ждало этих троих уже на первом подъеме, никто не знал.
Отдохнув и напившись воды, двинулись трое и лошадь дальше. Только дальше дороги не было ни на карте, ни на ландшафте.
– Давайте чуть вправо и вверх возьмем, – предложил Борис Алексеевич.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Николай Петрович. – Неужели вспоминаешь дорогу?
– Нет, головой я ее не вспоминаю. Ноги вспоминают.
– Ой, ладно…
– Да, знаешь, у нас ведь память не только в голове находится, да и разум тоже не только в голове, но и в теле.
– Борис Алексеевич, я, конечно, понимаю, что когда моя мать меня отроком спрашивала, чем думал, когда делал то-то и то-то – ну, шкодил я тогда, – она подразумевала, что я ничем не думал, а не то, что я думал какой-то другой частью тела. Например, той, на которой сижу обычно… – с иронией разъяснял Николай Петрович. – Так что да, по мысли моей матери, думать можно чем угодно.
– Зря ерничаешь. Думаем мы не только головой. В голове у нас мозг с мыслями, а в груди – сердце с чувствами, в животе – кишки с предощущениями. Знаешь, это когда говорят, вот чувствую, что будет так-то и так-то, хотя никаких логических предпосылок на то нет. А потом все происходит именно так, как предчувствовалось, вопреки всякой логике, которую человек выстроил в своей голове. Вот и спрашивается: чем мы думаем?