– А что же делать с этим кусочком золота? – Максим указал на небольшой слиток, лежащий на его кровати.
– Пусть пока твой дед припрячет его у себя, а мы потом с тобой вернемся и заберем его, – безмятежно ответила Огнива, будто дело касалось не ее силы, а какой-то безделушки.
– Огни, зачем втягивать в это еще и моего деда?
– Ну не оставлять же золото прямо тут, – Огнива указала дымящейся сигаретой на слиток. – Пусть пока Петр Леонидович позаботится о нем. Обещаю, как только сможем, мы сразу заберем его. Ну же, давай! Нам пора выдвигаться.
Максим вздохнул и согласился на предложение Огнивы. Уходя из дома, он как бы между прочим попросил деда подержать подарок странного человека у себя в комнате и пообещал чуть позже его забрать. После чего Максим Соловьев, одержимый демоном Огнивой, вышел из квартиры и направился в сторону сто двадцатой городской больницы.
День появления на свет замечательной девочки Карины пришелся на 5 января 1978 года. Тот день хорошо запомнился сотрудникам родового отделения. Дело в том, что роды длились больше двенадцати часов и протекали очень тяжело. Во время длительных схваток острая боль пронзала тело женщины. Ее будто разрезали тупым гвоздем изнутри, снова и снова проводя по одному и тому же месту. Обезболивающие уколы и увещевания персонала не помогали. Схватки сопровождались отчаянными криками молодой матери, которая в перерывах между приступами боли, обливаясь холодным потом и поглаживая себя по большому животу, нежно приговорила:
– За что ты же ты меня так мучаешь, доченька? Ты еще не родилась, а мы с папой тебя уже очень любим. Пожалуйста, рождайся поскорее, мне не терпится тебя увидеть и обнять.
Но потом снова приходили мучительные позывы, и будущая мама кричала, закатывая глаза от боли. Она почти теряла сознание. Когда же Карине пришло время появиться на свет, малышка не нашла лучшего способа, чем идти ногами вперед, что доставило еще большие страдания ее матери. Казалось, крик роженицы физически разрывает воздух, делая невыносимым нахождение в операционной даже для опытных врачей и медсестер.
Когда все же произошло великое чудо рождения нового человека на белый свет, крик матери умолк навеки. Но она успела увидеть новорожденную. «Живи, дочка», – последнее, что смогла произнести измученная женщина, прежде чем оставить этот полный боли мир.