И тут понял граф Аракчеев, что этому пронырливому белесенькому немчику видно все будущее, и он мог бы что-то ответить, но нет, не следует. «На вопрос кончины Государя я тебе не отвечу, ходатай от потомков. Валяй следующий». «А следующий проще: отчего Вы отлили колокол в пуд со своими инициалами на помин своей полюбовницы Анастасии и такой же – в один пуд весом на помин души казненных Вами ее убийц из крестьян, неподалеку от Грузина Вашего проживавших?» «И на этот вопрос я тебе не отвечу, майся там в своем будущем, майся от загадок вместе со своими потомками. А что-то ты больно складно излагаешь по-русски, слишком складно для выходца из остзейских немцев». «Так ведь я же привидение, сам я щас и вправду хужее говорю, но потом говорю же Вам, я буду лично издавать произведения Гоголя». «Какого такого Гоголя?!» – сказал, чуть не плюнул, граф Аракчеев. «Вы мне лучше скажите, – ответил, возведя глаза к потолку, Леонтий Дубельт, – отчего на вопросы не хотите Вы по совести ответить?» «Тебе про мою совесть нечего особо раздумывать, – громко и уверенно сказал граф как крякнул. – Она у меня одна, неделимая, а не отвечу я тебе ни на один вопрос, потому как не по ведомству ты мне сдался, ты ведь из жандармов, я так понимаю.»
И опять проснулась было какая-то жилка знаний о будущем у его сиятельства графа Аракчеева. «Ты ведь, как я понимаю, из этих жандармов, из тайных. И назовут тебя в будущем, сдается мне, голубым жандармом. Про Пушкина я еще и говорить не могу, двое их братьев, сколько их еще бумагомарак государям будут кровь портить? А кто такой этот Дермонтов и вовсе не знаю и знать не хочу, со твоим этим Грибоходовым. А ты давай уходи – я тебе не подотчетный, у меня сейчас время грусти». «Ваше сиятельство, граф Аракчеев Алексей Андреевич! Жаль мне, что Вы не идете на сотрудничество со следствием, а как бы было хорошо… А теперь что уж делать, так и будут судачить о Вас куцо и косо, и всю Вашу деятельность так и прозовут, извините за выражение, «аракчеевщиной». Мы это и устроим.» «А мне-то что за дело? – рявкнул граф.
«Слушай, а, может, ты мне, того, врешь?! – зло и томно рассердился граф Аракчеев. – Вот позову я своих грамотных ребятишек, высекут они тебя, привидение ты немецкое! То есть ребятишки-то у меня неграмотные, но секут грамотно». «Эх, жаль, – сказало привидение будущего служителя и вскорости начальника тайной канцелярии Третьего отделения его Императорского Величества. «Эх, жаль, – грустно сказало привидение будущего Дубельта, – все Вам сечь да сечь, и не узнаете даже, отчего Никаноровну в дельфинарий занесло».