В своей жизни я натворил немало рискованного дерьма. Неразумного и опасного.
Подсел на наркотики[1].
Получил передозировку.
Почти умер в возрасте двадцати двух лет.
Да уж, это определенно топ три.
Но то, что я натворил прямо сейчас, заняло лидирующую позицию в моем списке всего неразумного и опасного.
Во-первых, я вторгся на частную территорию, на стоянку бара, принадлежащего участнику группы Dirty, в которой я когда-то состоял. Вся группа находилась в баре, и, хотя ребята даже не подозревали о моем прибытии, они вот-вот об этом узнают. И я совершенно не представлял, какой реакции от них ожидать.
Но чего они наверняка делать не станут, так это расстилать для меня красную ковровую дорожку.
Во-вторых, бар кишел парнями из службы безопасности, которые сейчас буквально стали тенью участников Dirty и в основном состояли из бывших военных или байкеров. Что означало присутствие куда большего, чем мне хотелось бы, количества парней, способных выпустить тебе кишки при удобном случае.
И последнее, но не менее важное: я стоял облокотившись на мотоцикл, оставленный в конце парковки за баром. «Харлей». Мотоцикл, принадлежащий не мне, но явно серьезному байкеру – одному из «Королей Западного побережья», судя по скелетообразной черной эмблеме Короля Пик на бензобаке.
Байк Джуда Грейсона. Главы службы безопасности Dirty. По крайней мере, я на это надеялся.
Но если я ошибся, то, по крайней мере, рассчитывал на то, что это был байк кого-то из его знакомых, что, следовательно, дарило надежду, что меня не прикончит тот самый байкер, появившись из задней двери здания.
Я делал то, что и всегда, когда нервничал, – играл на гитаре. Но все мои мысли захватила эта дверь. Она была выкрашена в красный цвет, а на стене над ней висела камера видеонаблюдения, направленная прямо вниз. Но это не означало, что поблизости не было другой, что смотрела прямо на меня.
Вечерело, и на стоянке не было ни души. На узкой парковке стояло несколько больших траков, тех, что занимались коммерческими перевозками и транспортировали инструменты группы, киноаппаратуру и прочее сценическое барахло; и еще несколько транспортных средств, втиснутых в узкие парковочные места. Но участок был обнесен высоким забором с запертыми воротами, и, очевидно, никто в Лос-Анджелесе не славился такой откровенной глупостью – перелезть через этот забор и забраться внутрь.