– Кэт, ― обратился он к ней, ― мне нужно ненадолго отлучиться. Из каюты не выходи, намечается шторм.
– Ник, ― начала она, ― мне нужно задать тебе один вопрос.
– Катрина, ― строго сказал он, ― сейчас не время. Я отвечу на твой вопрос завтра. Он ведь подождет до завтра?
– Ты не понимаешь, мне… ― начала она.
– Юнга Кэт, сохраняйте субординацию, пожалуйста, ― строго резанул Ник.
Потом посмотрел на нее и, чуть смягчившись, добавил:
– Я отвечу завтра. А сегодня… ― он достал из-под рубашки ключ, который висел на шее, и, сняв его, передал ей, ― мне нужно спешить. Генерал ждет. Положи, пожалуйста, вот эти важные письма в секретер, ― и он указал на шкаф в углу каюты.
Кати взяла ключ и кивнула, после чего Ник вышел.
Подождав еще пару минут, Катрина подошла к секретеру, размышляя над тем, что же хранится в этом ящике, если ключ от него ― на шее у капитана. Повернув ключ в замке, она открыла дверцу. Внутри лежало много разных бумаг. Кати от природы не была любопытной, поэтому просто положила врученные ей документы сверху и хотела закрыть шкафчик, но вдруг в глаза ей бросилось слово, трижды написанное на разных языках. Она тихонько достала этот лист бумаги, сложенный вдвое, и развернула его. От прочитанного ее бросило в жар.
«Приказ. Найти детей и подростков по всем странам земли и любой ценой заманить, украсть, выкупить их в большом количестве и доставить правителю в его личное ведение и распоряжение. Подпись сего».
Катрина так и стояла, как вкопанная, не отводя глаз от письма. Она даже не заметила, как слезы из ее глаз начали капать на бумагу, размазывая чернила. Это привело ее в чувство, и она, тихонько подув на пятна, сложила бумагу как было и вернула в секретер. Закрыв его на замок, положила ключ на стол, рядом с картами и чертежами.
Ее мозг лихорадочно думал, что же делать. За окном погода разгулялась не на шутку, уже вовсю лил дождь, и корабль пошатывало из стороны в сторону сильнее, чем раньше. Но медлить нельзя, ведь если капитан прознает про ее желание найти и спасти детей, то, наверняка сделает все, чтобы ее попытки не увенчались успехом.
Кати всегда была принципиальной и не могла стерпеть ложь или несправедливость, потому выждать и притвориться, будто ей ничего не известно, она не сумела бы. Единственным верным вариантом было действовать. Потому она решительно вышла на палубу. Матросы носились в разные стороны, и со стороны можно было подумать, что они бегают просто так, не зная, что делать. Но прожив на корабле уже немало времени, Катрина понимала, что каждое их действие продумано и множество раз сверено. Вся команда прекрасно знает свое дело, и потому все, что они делали сейчас, ― тщательно проштудированный план поведения во время шторма.