– Стоим! – закричал кто-то из старших, командующих ополчением. – Пики вперед! Держим рубеж!
Из русского пешего строя грянул залп, и тут же еще один. Едко запахло порохом. Два всадника упали, третий схватился за лицо и резко дернул поводья в сторону. Но остальные, уже взяв разгон лавой накатывались на защитников. Гусары летели, чтобы врезаться в плотную людскую массу, смять, разметать заслон сходу.
В лошадином топоте, в звоне железа, раздалось громкое, раскатистое, гортанное:
– Na nich, bracia! Na Moskala! (На них, братья! На москаля!)
С рёвом и грохотом гусары врезались в человеческую стену. Та дрогнула, изогнулась и подалась назад.
Михаил отступил на шаг, другой, пика в его руках предательски задрожала. Взгляд испуганно метнулся, и он увидел, как один из всадников летит прямо на него. Разум выхватил фрагменты: металлический шлем с наносником, острое жало копья и гудящие за спиной крылья. Но главное – полные холодной ярости глаза.
Мишка выпустил оружие и в ужасе шарахнулся в сторону. Падая в холодную липкую грязь, он почувствовал, как чужое железо чиркнуло его по боку, и тут же огненным цветком вспыхнула боль. Мир вывернулся наизнанку.
Тьма. Где-то вдалеке голос, будто зовущий сквозь толщу воды:
– Миша… Миша, ты меня слышишь?
Резкий вдох. Вокруг тёплый стерильный воздух, никакого пороха и лошадиного пота. Над головой едва слышно гудит вентилятор. Мягкий электрический свет бьёт в глаза.
– Он очнулся! Михаил, ты с нами? – прозвучал знакомый голос, и кто-то сжал Мишкино плечо.
Миша дёрнулся было вскочить, но тело утонуло в кресле. Напротив замерли встревоженные лица инженеров. За спиной мигал пульт экспериментальной установки.
– А где… где ляхи?! – хрипло спросил Мишка.
Люди недоуменно переглянулись, зашептались. Человек, державший Мишу за плечо, моргнул, а потом растерянно спросил:
– Какие ещё ляхи? Как ты себя чувствуешь?
Миша посмотрел на свои руки, совсем недавно сжимавшие тёмное древко пики. На лабораторное кресло, приборы и хорошо знакомую установку.
Образы внутри головы будто осыпались песком. Неужели случившееся: жуткие крики, смерть, кровь, всё было не по-настоящему?
– Нормально.
– Точно? Ты упал в обморок во время эксперимента. Мы отключили всё к чёртовой матери.
Михаил с трудом кивнул.
– Нет, правда, я в норме. Просто… привиделось что-то.