Массивная деревянная дверь казенного дома пропустила Сергея Викторовича внутрь и легким пинком подтолкнула к рамке металлодетектора, миновать которую сходу он не смог, ибо непосредственно перед его глазами оказалась спина какого-то гражданина, одетого в синюю рубашку. От рубашки исходил аромат застарелого пота, под рукавами белели разводы соли. Складки на затылке гражданина, поросшего серебристыми иглами, пребывали в растерянности.
– Мне в двести семнадцатый, – проникновенно пояснял затылок.
– Паспорт предъявите, – говорил охранник, сидевший за конторкой.
– Нету. Вроде был, а сейчас нету, – оправдывался затылок.
– Проход в здание суда осуществляется только по предъявлении паспорта или иного документа, удостоверяющего личность, – не сдавался охранник.
– Забыл, что ли… – грустил затылок.
– Удостоверяющий документ, – равнодушно отвечал охранник.
– Повестка вот, – безнадежно продолжал затылок. – Меня судить надо в двести семнадцатом.
– Только по предъявлении, – отрезал страж.
Сергей Викторович отчаянно жестикулировал из-за спины беспаспортного гражданина и, в конце концов, был замечен.
– Вам куда? – осведомился охранник, выглянув из-за туловища.
Сергей Викторович, имевший некоторый опыт общения с властью, ответил строго:
– Назначено на одиннадцать.
– Отойдите в сторонку, – велел охранник затылку, и тот без промедления повиновался.
Сержант принял паспорт Сергея Викторовича, сличил фото с оригиналом, кивком передал эстафету своему коллеге с пискливым металлодетектором.
Зарубин никогда прежде не бывал в здании суда. Он с любопытством озирался, но чем больше видел, тем большее разочарование чувствовал. Главным и единственным украшением холла была гипсовая Фемида в человеческий рост. Кроме нее, в вестибюле никого не было, лишь у дальнего окна невзрачный гражданин неумело тыкал пальцем в терминал оплаты, каждое мгновение сверяясь с мятой бумажкой.
Сергей Викторович отыскал в телефоне нужный номер. После бесконечно длинных гудков резкий голос рявкнул в ухо:
– Кандинский!
– Доброе утро… – начал Сергей Викторович.
– Третий этаж, триста двадцатый! – скомандовал голос.
Оглядевшись в поисках лифта и не обнаружив его, Сергей Викторович, поднялся по лестнице, а оказавшись в коридоре третьего этажа, моментально угодил в людскую гущу. Коридор уходил в бесконечность, и свет, падавший из дальнего окна, походил на свет в конце тоннеля. Повсюду были люди, от людей буквально некуда было спрятаться. Дорогие костюмы и заношенные пиджаки перемежались с деловыми женскими нарядами и кофтами, купленными в переходе метро. Кожаные папки и брендовые портфели поглощали документы, извлеченные из целлофановых пакетов с логотипами популярных маркетплейсов. Жизнь кипела, бурлила и пузырилась. Какой-то штымп в кожаной куртке и золотой цепи твердил, как заевшая пластинка: