– Я такой же, как он.
– Нет, мистер Кэссиди. Я так не думаю. Но, как я уже сказал, это не имеет значения. Если власти вас сцапают, то расправятся с вами и не станут разбираться, заслужили вы наказание или нет.
– Вы могли согласиться, взять деньги и стать моим адвокатом. А если бы ничего не вышло, с вас и взятки гладки. Почему вы так не поступили?
– Я сказал вам, как все будет. Сказал так прямо, как только мог. Я адвокат и стараюсь не быть лжецом.
Бутч Кэссиди улыбнулся этим словам, вновь застав Пауэрса врасплох:
– А я бандит и стараюсь не быть мошенником.
– Мы оба ходим по очень тонкому льду.
– Да, сэр. И мне нравится, что вы прямо об этом сказали. – Кэссиди с минуту посидел молча, будто обдумывал услышанное, стараясь смириться, а потом поднял глаза на Пауэрса. – Что ж, значит, я не стану сдаваться.
– Думаю, так будет лучше для всех. – Адвокат подтолкнул к Кэссиди его книжечку, и тот убрал ее обратно в карман.
– Вы никому не скажете, что я был у вас? – спросил бандит тем же мягким тоном.
– Я никому не скажу, что вы ко мне приходили, – подтвердил судья. – Вы щедро платили мне за дело Уорнера и за других ваших людей. Вы явились сюда с благими намерениями, и потому, как ваш адвокат, пусть даже временный, я обязуюсь соблюсти конфиденциальность.
Кэссиди долго глядел на него, будто оценивая, насколько правдивы его слова, и Орландо Пауэрс с трудом сдержался, чтобы не поежиться. О Кэссиди говорили, что он умен и у него сильный характер, что он планирует каждый налет в мельчайших подробностях, но судью изумило тихое благородство его натуры. Кэссиди вовсе не был простым, широколицым и добродушным деревенским парнишкой с девятью жизнями, каким его частенько изображали.
– Будь вы на моем месте… что бы вы сделали, мистер Пауэрс?
– У вас много денег?
– У меня много денег. Но я хотел бы иметь еще больше.
– Будь я на вашем месте, я бы уехал. Как можно дальше. Посмотрел бы мир. Стряхнул бы с плеч пыль Дикого Запада. Если долго жить среди негодяев, рано или поздно сам станешь негодяем, и неважно, как часто ты при этом цитируешь Писание и сколько добра творишь. Вы слишком давно живете среди негодяев, мистер Кэссиди, и вам придется за это заплатить. Уезжайте и не возвращайтесь. И не грабьте больше банки и поезда.
Еще пару мучительных мгновений Бутч Кэссиди молча глядел на него, а потом медленно проговорил: