Ее глаза сверкнули, как два осколка полярного льда.
– О, не скромничайте, Геннадий. Ваша «Вечность»… это прорыв. Немного дикий, необузданный, как необъезженный мустанг. – Она сделала паузу, давая понять, что недавняя «проверка на прочность» его систем не осталась тайной. – Но у «InfernoSoft» есть и кнут, и пряник, чтобы сделать из него чемпиона. Вместе мы не просто изменим мир. Мы его возглавим.
«И ты будешь на троне, а остальные – в цифровых кандалах», – мысленно закончил он.
– Звучит как тост на корпоративе темных властелинов, – сказал он с легкой усмешкой, пробуя кончиком вилки пену, отдававшую огурцом и легким разочарованием. – Но «Явь/Навь» ценит свою… анархию. Мы предпочитаем быть непредсказуемым элементом, а не винтиком в чьей-то машине.
– Независимость – это иллюзия, Геннадий, – Люси склонилась к нему, и от ее волос пахнуло ночными цветами и холодом космоса. – Особенно когда на кону такие технологии. Подумайте. Не хотелось бы, чтобы ваш гениальный проект случайно… сгорел от короткого замыкания. Или был погребен под лавиной судебных исков.
Угроза, поданная под соусом изысканной вежливости, была ясна, как летний полдень. Геннадий почувствовал, как внутри закипает ледяная ярость – та, что когда-то обращала врагов в ледяные статуи.
– Я непременно обдумаю ваше щедрое предложение, Люси Викторовна, – он поднялся, оставив нетронутым десерт из «лунного света и слез ангела». – Но, как вы понимаете, «Вечность» не терпит суеты. Она требует… особого подхода. И безупречной защиты.
Он вышел, чувствуя на спине ее взгляд, холодный и цепкий, как стальной крюк. Вкус пепла на губах. Да, битва только начиналась. И она обещала быть не на жизнь, а на… вечность.