– Сначала это был говорящий кот. Потом старик в шкафу. А теперь она утверждает, что слышит голос женщины, зовущей на помощь. Говорит, что женщина в опасности, что ей холодно и темно, что она где-то, где плесень и старые игрушки.
– Она даже назвала имя, – тихо добавила Елена. – Анна. Говорит, что эта женщина просит о помощи.
Марков задумчиво постучал ручкой по столу.
– У Лизы были какие-то проблемы со здоровьем? Травмы головы, высокая температура, судороги?
– При рождении были осложнения, – ответил Сергей. – Кислородное голодание. Но все анализы с тех пор были в норме. Она развивается даже быстрее сверстников.
Марков кивнул, записывая информацию.
– А в вашей семье есть случаи психических заболеваний, шизофрении, биполярного расстройства?
Родители переглянулись и покачали головами.
– Нет, ничего такого.
Марков посмотрел в сторону детского уголка, где Лиза сосредоточенно водила карандашом по бумаге.
– Позвольте мне немного поговорить с ней наедине. Это стандартная процедура. Вы можете подождать в приёмной, Вера предложит вам чай или кофе.
Когда родители с очевидной неохотой покинули кабинет, Марков встал из-за стола и подошёл к детскому уголку, присев на корточки рядом с Лизой.
– Что ты рисуешь, Лиза?
Девочка подняла на него серьёзный взгляд.
– Стену. И её. Анну.
Марков посмотрел на рисунок. Большая серая стена, увитая зеленью, занимала почти весь лист. А за стеной – или внутри неё, сложно было сказать – виднелась схематичная фигура женщины с поднятыми руками, словно она звала на помощь.
– Эта Анна… Она говорит с тобой прямо сейчас?
Лиза покачала головой.
– Нет. Только когда я рядом со стеной. Или ночью, когда тихо.
– И что она тебе говорит?
Лиза опустила карандаш и посмотрела Маркову прямо в глаза.
– Она говорит, что он скоро вернётся. Что он делает ей больно. Что там холодно и темно, и пахнет плесенью. И старыми игрушками. Она говорит, что слышит поезда.