– Вилами он пусть картошку копает, а не людям угрожает, – буркнула Татьяна. – Лёха не зверь, он просто… ну, не местный.
– Не местный? – Смирнов фыркнул. – Это мягко сказано. Я вчера деда Василия еле успокоил, а сегодня он мне чуть трубку не прожёг своими воплями. Говорит, если я не разберусь, он сам этого Лёху прикончит.
Иван, стоя у сарая, напрягся. Он знал, что дед Василий не шутит – старик однажды прогнал медведя с огорода ржавым топором. Лёха, конечно, не медведь, но вилы в его шкуре застрянут так же легко, как в мешке с картошкой.
– Олег Петрович, – вмешался Иван, шагнув вперёд, – Лёха не опасный. Он просто голодный был. Я его накормлю, и он больше не полезет.
Смирнов повернулся к нему, прищурив глаза.
– Накормишь? Чем? Ещё одним мангалом? Или, может, мою машину скормишь? – Он кивнул на УАЗ. – Слушай, парень, я не против твоей зверюги, пока она сидит тихо. Но если она опять выйдет за забор, я её конфискую. Или пристрелю.
– Вы его не пристрелите, – сказал Иван, стараясь говорить твёрдо, хотя голос дрогнул. – Он пули не боится.
– А я и не из пистолета буду, – усмехнулся Смирнов. – У меня в багажнике «Сайга» лежит. Хватит?
Татьяна бросила взгляд на сына, потом на Смирнова.
– Олег, не горячись. Мы сами разберёмся. Дайте нам день, я поговорю с Ванькой, найдём выход.
– День? – Смирнов покачал головой. – У вас было сто дней, Татьяна Викторовна. Соседи уже петицию пишут в администрацию. Если этот ваш Лёха ещё раз вылезет, я его заберу. И не спорьте – мне за порядком следить положено, а не за вашими семейными тайнами.
Он кивнул сержанту, и они направились к машине. Иван смотрел им вслед, сжимая кулаки. Он знал, что Смирнов не блефует – тот был из тех, кто сначала делает, а потом думает. Надо было что-то придумать, и быстро.
– Мам, я к Кате схожу, – бросил он, хватая рюкзак с крыльца.
– Куда собрался? – Татьяна нахмурилась. – С Лёхой что делать будем?
– Я придумаю, – отрезал Иван и побежал через пустырь, не оглядываясь.
Общежитие колледжа находилось в километре от дома – трёхэтажное здание из серого кирпича, с облупившейся штукатуркой и окнами, затянутыми полиэтиленом вместо разбитых стёкол. Иван пробрался мимо вахтёрши, старухи в платке, которая дремала над кроссвордом, и поднялся на второй этаж. Комната Кати была в конце коридора – маленькая, с двумя кроватями, заваленными учебниками, и старым ноутбуком на столе.