Я украдкой изучала его профиль при свете лампы – прямой нос с едва заметной горбинкой, тёмные ресницы, отбрасывающие тени на скулы, упрямый подбородок с ямочкой. Совсем не модель с обложки, но в этом было какое-то облегчение. Совершенство всегда пугало своей недоступностью.
«Боже, что со мной? Это же просто мастер по ремонту обуви!» – я мысленно корила себя, но сердце продолжало выбивать ритм самбы. Особенно когда он поднял глаза – карие, с золотистыми вкраплениями вокруг зрачков, словно осенние листья в лесном ручье. В них читалось профессиональное внимание, но в глубине таилось что-то ещё…
Любопытство? Или мне просто хотелось в это верить?
Внезапно я осознала, что задержала дыхание. Выдох получился неровным, почти дрожащим. Чтобы скрыть смущение, я начала лихорадочно рыться в сумке, делая вид, что ищу телефон.
– Продиктуйте, пожалуйста, Фамилию, Имя и номер телефона, – его слова вернули меня в реальность.
– Хлоя Картер, – мой голос прозвучал неестественно высоко. Я внутренне скривилась – неужели он не заметит, как я нервничаю?
Когда дверь мастерской закрылась за мной, я прислонилась к прохладной стене, пытаясь унять дрожь в коленях.
«Это просто гормоны», – убеждала я себя. — «Просто давно не было… никого».
Но где-то в глубине души уже росло опасное знание – мне захотелось увидеть его снова. Не только из-за туфель.
Лёгкий ветерок играл оборками моего нового платья, когда я брела по парковым дорожкам. Но даже красота осеннего увядания не могла полностью вытеснить из головы тот странный момент в мастерской. Я ловила себя на том, что представляю, как бы описал эти краски он. Какими словами?
Внезапно я рассмеялась сама над собой – придумывать фразы для незнакомца! Это было глупо, по-девичьи наивно… и удивительно приятно. Как возвращение в те времена, когда мир ещё полнился возможностями, а не обязанностями.
С самого детства я наблюдал, как мой отец творит настоящие чудеса с обувью в нашей небольшой мастерской на цокольном этаже. Внутри пахло кожей, клеем и машинным маслом – запах, который до сих пор возвращает меня в те беззаботные дни.
«Как же я любил эти субботние утра, когда солнце едва пробивалось сквозь маленькое подвальное окошко, а отец уже раскладывал инструменты…»
В те далёкие времена отец часто брал меня с собой. Пока он колдовал над очередной парой ботинок, я увлечённо рисовал на обрезках кожи причудливые узоры, используя старые заточенные иглы вместо карандашей. Деревянный прилавок, покрытый множеством царапин, служил мне мольбертом, а старый кожаный диван в углу был моим любимым местом для отдыха между «рабочими сменами».