Он разыскал Эвелину в ее мрачном, полузаброшенном жилище и представился как журналист, искренне заинтересованный в трагической истории ее семьи и странных, необъяснимых событиях, которые, по слухам, происходят в ее доме. Поначалу Эвелина отнеслась к нему с глубоким недоверием и неохотно делилась своими пугающими переживаниями, опасаясь показаться сумасшедшей в глазах постороннего человека. Однако настойчивость Марка, его внимательный взгляд и искренняя заинтересованность в ее рассказе постепенно растопили лед ее недоверия. Она, запинаясь и с трудом подбирая слова, рассказала ему о своих мучительных странных снах, о необъяснимых звуках, раздающихся в доме по ночам, и о найденном ею древнем артефакте, умолчав, правда, о своем мимолетном, ужасающем видении бесформенной фигуры в углу спальни. Марк слушал ее с горящими от предвкушения глазами, быстро записывая каждое ее слово в свой потертый кожаный блокнот.
Разговор Эвелины с Изабеллой и ее скептицизм.
Отчаянно нуждаясь в поддержке и хотя бы в чьем-то понимании, Эвелина решилась поделиться своими нарастающими тревогами и страхами с Изабеллой, своей лучшей подругой с университетских лет. Изабелла всегда отличалась практичным складом ума, твердой верой в науку и непоколебимым скептицизмом ко всему сверхъестественному. Она внимательно выслушала сбивчивый рассказ Эвелины о странных событиях, происходящих в старом доме, и о найденном камне, но ее лицо при этом выражало явное неодобрение и легкую снисходительность. Изабелла списала все на банальный стресс и хроническое переутомление, настоятельно посоветовав Эвелине немедленно обратиться к врачу и начать принимать успокоительные травяные сборы. На робкие предположения Эвелины о возможном вмешательстве потусторонних сил Изабелла лишь иронично усмехнулась, закатив глаза и заявив, что в двадцать первом веке образованной женщине пора уже перестать верить в нелепые сказки про призраков, проклятия и прочую мистическую чепуху. Ее ожидаемый, но от этого не менее болезненный скептицизм лишь усилил гнетущее чувство изоляции, охватившее Эвелину. Ей казалось, что никто не воспринимает ее всерьез, что она совершенно одна осталась лицом к лицу со своим нарастающим, иррациональным кошмаром.
Новые, более явные проявления потустороннего.
Между тем зловещая, невидимая сила, пробужденная прикосновением Эвелины к древнему артефакту, становилась все более наглой, агрессивной и явной в своих ужасающих проявлениях. Если раньше это были лишь едва различимые тихие шорохи, мимолетные странные запахи и ощущение чьего-то холодного взгляда, то теперь необъяснимые явления становились все более пугающими, материальными и угрожающими. Предметы сами собой, с необъяснимой силой, перемещались по комнатам, падая с полок и разбиваясь. Двери внезапно и с оглушительным грохотом захлопывались, запирая Эвелину в темных комнатах, наполненных леденящим душу шепотом. По ночам в доме раздавались мучительные, леденящие душу стоны и вопли, полные невыразимой боли и отчаяния, словно в стенах старого дома томились души грешников, обреченные на вечные страдания.