– Не твое дело. Это моя личная жизнь, которая тебя совершенно не касается. Развод у нас на следующей неделе, я уже обо всем позаботилась, так что до встречи в суде.
Ох, как же непросто дались мне эти острые, как меч самурая, фразы. Но я стойко выдержала этот непростой момент. Дрожь в руках скрывала с помощью кухонного полотенца, которое сжимала так, что он хрустело. Дрожь в голосе маскировала грубым тоном, какого до этого от себя никогда не слышала.
– Мам, а у тебя правда кто-то есть? – спрашивает у меня сын после ухода Вадима.
– Егор, пока и сама не знаю. Может быть это начало новых отношений, а может быть и просто шанс освободиться от старого и ненужного – выбросить за борт предателей.
– А знаешь, мам, я думал, что все будет как раньше, когда отец вдруг пришел с чемоданом обратно, а потом посмотрел на него и вспомнил тот день. Он тебе не нужен.
– Ты моя надежда и опора в жизни, Егорка, – обнимаю я своего сына и понимаю, как мне с ним повезло.
Роман с Семеновым у меня так и не случился. Я поняла, что смешивать работу и личную жизнь – совершенно бесперспективное дело, да и разные мы. Я плавно вернула наше общение в рамки служебных, чем очень довольна.
Этот флирт со стороны начальника напомнил мне, что я в свои 35 лет – привлекательная женщина, способная нравиться противоположному полу, и ставить на себе крест из-за мужа-предателя уж точно мне не стоит.
Вот уж воистину: что нас не убивает, то делает нас сильнее. Я стала увереннее, интереснее и теперь готова жить на полную катушку не только ради кого-то, но и ради себя! У меня есть Я!
Татьяна стояла на пороге дома и смотрела на калитку. Хотелось уйти на все четыре стороны, однако что-то останавливало. «Беги, пока спит, беги» – говорил ей внутренний голос, но она стояла как вкопанная.
Муж поднял на Татьяну руку. Стукнул так, что в глазах потемнело. Это случалось и раньше, но с такой силой он замахнулся впервые.
– Витя, за что? – прохрипела Татьяна, пытаясь сглотнуть подкатившийся ком слюны к горлу. От неожиданного удара не хватало воздуха, казалось, что надышаться уже не будет времени.
– За все! – отрезал Виктор и замахнулся еще раз.
Татьяна прищурилась и прикрыла руками голову. Никакие уговоры и слезы не останавливали пьяного изверга. Протрезвеет – станет извиняться, говорить, что больше бить не будет, попросит прощения, а потом возьмет заначку, купит чекушку, и все повторится снова.