– Я не могу Вам предложить заменить Ваш мозг на какой-то другой, но… Я предлагаю пересадить чужие нейроны. И не просто нейроны, а нейроны из мозга гения.
Глеб Геннадьевич в упор смотрел на гендиректора и пытался понять, шутка ли это.
– Вы меня разыгрываете, Кирилл Аркадьевич. Как инородные нейроны смогут ужиться с моими? – ухмыльнулся мужчина, но собеседник остался серьёзен.
– Нет, дорогой мой. Я предоставляю Вам право воспользоваться единственной возможностью. Остальные лишь покрутят у виска, если Вы придёте к ним с таким запросом. Как “уживутся” нейроны, никто не знает.
Глеб Геннадьевич тяжело вздохнул. “А на что я, собственно, рассчитывал?” – подумал он.
– Вы не обязаны отвечать сейчас, – продолжил гендиректор. – Дадите ответ, как только будете готовы.
Глеб Геннадьевич поднялся, и мужчины пожали друг другу руки.
– Спасибо за предложение, Кирилл Аркадьевич, буду думать.
Всю следующую неделю Глеб Геннадьевич размышлял над возможностью. Он понимал, что дело рискованное и никто за него больше не возьмётся. Усовершенствование мозга было его тайным желанием уже много лет, но решимости не хватало, да и не было уверенности в том, что такое можно выносить на обсуждение. За Кириллом Аркадьевичем он наблюдал долго, за его манерой вести дела, узнал о его амбициях и рвении к новаторству. Поэтому ситуация с Леночкой стала как бы дополняющим элементом к решению, отправной точкой. Он боялся, что на работу она больше не явится, но девушка уверенно продолжала выполнять свои обязанности. Правда, с начальником почти не разговаривала.
О том, что его ждёт после пересадки нейронов, Глеб Геннадьевич думать страшился. «Да, это не то же самое, что вживить стимулятор. Его всегда можно извлечь, а вот что делать с клетками? И как они на меня повлияют? Я буду человеком с двумя сознаниями? Но мне же не целый мозг пересадят, а только то, что может отвечать за гениальность». Посоветоваться было не с кем, поэтому приходилось рассчитывать только на своё чутьё и опасения. «В конце концов я давно этого хотел. Жизнь моя стала скучнее, как только я понял свою относительную бессмертность. Я попробовал уже всё. Раньше такие, как я, отправлялись на остров Эпштейн. Сейчас же всё иначе», – убеждал он себя. На Леночку стало смотреть невыносимо. Глеб Геннадьевич постоянно вспоминал ос воём провале, и хотел только стереть память и себе, и ей. «Вот и ещё одна проблема. Или же, наоборот, решение. Может, получив новые нейроны, я забуду свою неудачу или вообще перестану задумываться о таких мелочах?» Конечно, решение было не из простых, но и Глеб Геннадьевич в жизни принял множество сложных решений, большинство из которых способствовало безбедной и долгой жизни. «Теряю ли я что-то? Вряд ли. Лишь обретаю. Надоело жить однообразно. Пусть даже, если за этим последует конец, он будет наполнен болью и сумасшествием, но только не серостью». С такими мыслями он назначил новый визит в “Заслон”.