Мне трудно, даже невозможно объяснить, что я чувствовала тогда. Вы могли бы представить, как начинается день у ребёнка, который слышит с утра крики? Не просто разговоры на повышенных тонах, а ярость. Ваши голоса заполняли всё пространство, как будто стены становились ниже и душили меня. Я боялась просыпаться. И ещё больше боялась ложиться спать, потому что тогда оставалась наедине со своими мыслями. Молча, в темноте, я перебирала в голове каждый момент прошедшего дня, пытаясь найти ответ: кто виноват? Вы не давали мне этого ответа. Вы просто жили. Вернее, существовали рядом, но никак не вместе.
Когда вы перестали разговаривать совсем, стало ещё страшнее. Тишина – это не облегчение, как могло бы показаться. Она – как холодная пустота. Я помню, как мы жили в одном доме, как ели за одним столом, но избегали смотреть друг на друга. Вы не объясняли мне, почему так. Почему нельзя просто… уйти? Почему нельзя отпустить друг друга и жить так, как вам хочется? Ради чего это было? Ради кого? Ради меня? Простите, но если это так, то я не могу назвать вашу жертву благородной. Потому что вместо того, чтобы сохранить семью, вы разрушили её. И вместе с этим разрушили и меня.
Мне было больно. Я не знаю, понимаете ли вы, насколько. Когда ты маленький, весь мир – это твоя семья. Ты смотришь на родителей как на тех, кто защищает тебя от всего. Но как быть, если твои защитники сами становятся источником боли? Я помню, как плакала ночами, спрятавшись в своей комнате. Иногда мне казалось, что моё тело ломается от боли, что я не выдержу. Знаете, как это? Чувствовать, что ты трескаешься изнутри, но никто этого не видит? Никто не замечает, что тебя уже почти нет.
Я всегда винила тебя, папа. Почему? Потому что мама была для меня чем-то хрупким, беззащитным. Она казалась мне ангелом, которого ты, папа, почему-то решил уничтожить. Я видела, как она плачет, как её руки дрожат, когда она готовит ужин. А ты? Ты был сильным. Ты был человеком, на которого я смотрела сначала с надеждой, а потом – с ненавистью. Но теперь я понимаю, что всё не так просто. Вы оба – люди. Вы оба страдали, оба были сломлены. И я – тоже. Мне больно думать, что мы все были пленниками одного дома, который превратился в поле битвы.
Я часто спрашиваю себя: зачем вы это делали? Почему вы просто не разошлись? Я знаю, что вы любили меня, но почему вы не поняли, что такая любовь на фоне вашей нелюбви наносит только вред? Вы жили ради меня, но это сделало меня заложником. Каждый ваш крик, каждая слеза, каждая недосказанность – всё это осталось во мне. Оно никуда не делось. Это теперь мои шрамы, они не исчезнут. Как бы я ни старалась, я не могу стереть из памяти те утренние крики, ту гнетущую тишину, ту ненависть, которая повисала в воздухе. Она разъедала меня, как яд. Почему, мама? Почему, папа? Почему я должна была расти в этом хаосе?