Я выдохнул. Проклятье! Никаких подсказок. Никто ничего не знает! Я даже не уверен, знает ли кто-нибудь о том, что действительно происходит. Ибо даже всезнающие книги не могут прийти к одному мнению на многие вопросы. Даже на эти огоньки! – Я посмотрел наверх. Постепенно, беспредельное небо продолжало покрываться белоснежными мерцающими точками. – А ещё теперь и это проклятое колено…
Я развернулся и пошёл обратно. По крайней мере, развеялся. Надо бы мне накопить на зеркало. Я вдруг понял, что совсем не представляю, как я выгляжу. Кадааш не отражала свет. Скорее, излучала его. Сколько же мне лет, чёрт побери? В сердцах я ударил сандалией по песку и чуть не выкинул свою новую фляжку, как вдруг моё настроение начало выравниваться.
Примерно на восьмом шаге я понял, что вибрация начинает заметно ослабевать. Остановился. Прислушался. Пошёл обратно. Вибрация начала усиливаться. Настроение портится.
– Так. Ясно. Я доберусь до тебя, чего бы мне это ни стоило! – И рывком побежал в сторону первоначального направления.
Быстро поняв, что причиной моих страданий является кактус с половину моего роста, я гневным криком побежал на него. Все болевые рецепторы в теле кричали: «Назад!». Но я был твёрд и непреклонен. Приближаясь к цели, я уже яростно рычал, желая только одного – снести его своим туловищем. Так и случилось. Я упал и покатился кубарем дальше, сделав несколько оборотов. Кактус взорвался, окропив радиус лиловыми брызгами.
Боль ушла. Но в глазах начало темнеть. Последнее, что я помню перед тем, как отключиться, – это огненная стрела, которая со стороны города взметнулась высоко в звёздное небо. Погружаясь в темноту, я услышал знакомый до боли голос. Он просил меня вернуться обратно.
* * *
Проснулся в своей комнате. Рядом стоял Крейг. На нём были новенькие кожаные доспехи. Он неодобрительно качал головой. – Нужно было сперва посоветоваться со мной, – мягко сказал он, оценивая моё состояние, – Теперь это оружие повсюду. Из города теперь не выйти, чтобы не скрутило.
Пальцы дрогнули первыми – шершавые, сухие, будто я провёл ими по старой шкуре. Песок. Он был повсюду, лип к моей коже, забивался в раны, которые жгли мелкими уколами. Я осмотрел свои руки. Кожа была красной и вздутой, на ней красовались крошечные шипы. Я осторожно провёл ладонью по животу – тоже шипы. Чёрт, они были везде. Я дёрнулся, попытавшись вытащить один из ладони, но только глубже вдавил его в плоть. Боль была мелкая, почти издевательская.