Глубоко вздохнув, Лира протянула руку к Сердцу Перехода. Его поверхность была холодной, гладкой, но при прикосновении она почувствовала сильную вибрацию, проходящую через ее пальцы, ладонь, руку, проникающую в самое ее существо.
*«Сосредоточь всю свою волю на желании измениться…»* вспомнились слова Ведьмы. Лира закрыла глаза. Она представила себя стоящей на твердой земле, чувствующей тепло солнца, слышащей незнакомые звуки. Она представила, как ходит, бегает, живет в мире, где не нужно вечно скользить в безмолвии.
И затем… жертва. Она сосредоточилась на своем голосе. На своей способности петь песни, способные укрощать течения, успокаивать морских чудовищ, общаться без слов на огромных расстояниях. На своей связи с магией звука, что была неотъемлемой частью ее русалочьей природы. Это было самое ценное, что у нее было, кроме самой жизни.
Как только ее намерение обрело четкость, Сердце Перехода вспыхнуло ослепительным, радужным светом. Волна обжигающей магии хлынула из него, пронзая Лиру насквозь. Боль. Она была не похожа ни на что, что Лира испытывала раньше. Не боль от раны или ушиба, а боль перестройки, распада, перерождения.
Ее тело выгнулось в дугу. Хвост – ее гордость, ее сила, ее символ – начало гореть, словно его опаляли тысячи крошечных огней. Чешуя отслаивалась, кожа трескалась, кости скрипели и ломались, меняя свою форму. Чудовищная, разрывающая боль пронзила ее нижнюю половину тела, когда хвост начал разделяться. Это было ощущение, будто ее разрывают надвое, а потом собирают заново из незнакомых, неправильных частей.
Одновременно с физической болью накатила и другая – боль утраты. Из ее горла, из груди, из самой глубины ее существа, вырывали нечто невидимое, но ощутимое. Ее голос. Ее песни. Ее способность к телепатии. Эта потеря была как ампутация души. Она чувствовала, как эта часть ее уходит, впитывается Сердцем Перехода, оставляя после себя пустоту и давящую тишину внутри.
Свет от артефакта становился все ярче, заполняя пещеру, отражаясь от стен и дна, создавая калейдоскоп боли и магии. Течения вокруг нее закручивались в безумный водоворот, отвечая на мощь ритуала.
И затем… память. Она почувствовала, как что-то холодное и чужеродное проникает в ее разум, вытесняя, стирая, запечатывая воспоминания. Лица – родителей, друзей, учителей – становились размытыми. Образы Аквариса – дворца, коралловых садов, знакомых пещер – тускнели, превращаясь в смутные тени. Знание о том, кто она, откуда пришла, почему здесь – ускользало, как песок сквозь пальцы. Осталось лишь ощущение, что она *кто-то другой*, что ее *дом* – где-то там, наверху, и что она должна туда попасть. И давящее чувство потери, которое она не могла объяснить.