* * *
Алексей провел рукой по лицу, пытаясь стереть остатки ночного кошмара, который, как он начал подозревать, был вовсе не сном. Образ символа – стилизованной «А» с изогнутыми линиями, напоминающими рога или ветви, – намертво впечатался в его сознание. Он был настолько чужим, настолько… нецифровым, что это казалось абсурдом.
Он снова взглянул на монитор. Пустой. Код исчез. Не просто удалился, а будто никогда и не существовал. Ни следов в логах, ни в кэше, ни в системных файлах. Это было невозможно. Любое действие в системе оставляет цифровой след. Но этот фрагмент кода, этот странный глиф – он словно испарился, оставив после себя лишь холодный след иррационального страха.
«Ладно, Алексей, соберись. Это был глюк. Визуальный баг. Усталость. Ты не спал двое суток», – пытался убедить себя он. Но внутренний голос, циничный и прагматичный, который всегда помогал ему решать самые сложные задачи, теперь молчал. Вместо него звучал тревожный набат.
Он попытался воссоздать условия, при которых появился символ. Запустил скрипт ядра, затем попытался имитировать удаление несуществующего участка кода. Ничего. Экран оставался неизменным.
В голове Алексея закружился вихрь мыслей. Что, если это не просто сбой? Что, если «Оракул»… что-то подхватил? Что-то извне? Но что? И как оно могло проникнуть в самое сердце его системы, минуя все уровни защиты?
Единственное, что приходило на ум, было самое невероятное: этот фрагмент кода не был создан человеком. Он был… инородным. И он не следовал обычным законам программирования.
Алексей встал, подошел к окну. Москва-Сити, еще несколько минут назад казавшаяся ему воплощением прогресса и силы, теперь выглядела как огромный, бездушный механизм, скрывающий в своих глубинах нечто древнее и непонятное. Утреннее солнце уже начинало золотить шпили небоскребов, но для Алексея оно не несло облегчения. Наоборот, свет лишь подчеркивал абсурдность ситуации.
Он вернулся к столу. Мысли метались. Если он расскажет об этом инвесторам, его сочтут сумасшедшим или, что еще хуже, недееспособным. Проект «Оракул», его детище, его будущее, будет похоронен. Но молчать… Молчать, когда в его системе, в его собственном творении, проявилось что-то настолько несовместимое с реальностью, было равносильно предательству.