Эля трижды чмокнула его в губы.
– Долг платежом красен.
– Вот уж воистину, – сипло пробормотал Давыдов, сглотнул и добавил. – Но это не считается, ты же помнишь, целовать надо, куда скажу. Оставим на завтра. Доброй ночи, моя женщина.
– Сладких снов, мой мужчина.
***
Марк сел в машину, опустил спинку сиденья, чтобы полулежать, и с тоской уставился на подъездную дверь, над которой горела лампа в мутно-белом плафоне. Уезжать не хотелось. Вдруг это смердящее страхом ничтожество решит вернуться? Марк не мог поручиться, что этого никогда более не произойдет. Слишком уж беспредметно они пообщались с бывшим. Вот если бы Марк сломал тому нос да пересчитал парочку рёбер, тогда эффект слов подкрепился бы делом, а так… Пустая болтовня.
В нагрудном кармане пиджака завибрировал мобильный. Давыдов было поддался волнению, думая, что звонит Эля, но ошибся. С ним жаждал побеседовать Гена Самойленко.
– Привет, дружище, не разбудил? – Гена, как обычно, лучился весельем.
– И тебе здравствовать. Нет, я не сплю. Ты по делу?
– По нему, конечно. Но сперва расскажи, как твой спецпроект? В центре разные слухи ходят. Говорят, будто ты на всё забил и сутками вокруг своей девчонки носишься. Брешут ведь?
Марк сжал челюсти.
– Даже если так, по-твоему, я недостаточно выкладываюсь? Все просрочки по Китаю я отладил, теперь схема поставок работает, как часы. Серийники уже в запуске, первая партия будет собрана уже к концу месяца. Команду тестеров и корректировщиков я собрал, хоть завтра приступят…
– Да ты чего пылишь на ровном месте? – со смехом перебил Гена. – Я шутки ради спросил. Поддеть тебя хотел. Интересная же штука, ты и вдруг воспылал чувствами.
– Считай, поддел. Давай ближе к сути вопроса.
– Напрасно ты так, я без злобы. Красивая хоть девчонка?
Марк легко воскресил в памяти нежный образ. Фарфоровое лицо, которое словно светилось изнутри. Небольшие, но выразительные глаза с пушистыми ресницами смотрели на мир с особым теплом и лукавством. Её улыбка – мягкая, с лёгкой ямочкой на правой щеке – мгновенно располагала к себе.
Аккуратный прямой нос и мягкие черты лица создавали впечатление утончённости, а матовая кожа придавала облику особую изюминку. Губы, словно созданные для улыбки, всегда были чуть тронуты естественным блеском.
Волосы – густые и блестящие, цвета зрелой пшеницы – обычно собраны в свободный хвост или элегантную причёску, но несколько непослушных прядей всегда выбивались, добавляя образу живости и очарования.