Йосеф проходил мимо колодца почти каждый день – его мастерская находилась неподалеку, в низком каменном доме с синей дверью. Иногда, если ветер дул со стороны колодца, ему казалось, что слышится шепот – не то слова, не то просто шорох сухих листьев в глубине. Он никогда не останавливался, чтобы прислушаться. Йосеф никогда не подходил к нему близко.
Но он знал истории. Знал, что когда-то давно один человек попросил у колодца богатства – и наутро нашел у порога мешок с золотом, но не узнал собственного сына; знал, что другая – красоты, и стала прекрасной, но перестала видеть лицо матери. Знал, что джинн в колодце не лжет: желание исполняется. Просто… не бесплатно. Йосеф не верил в это. И одновременно верил всем сердцем.
2
В те времена в Эрбиле женились не так, как теперь. Не было этих долгих вздохов при луне, тайных переписок через рыночных мальчишек и бегства через горы… Нет, было, конечно. Всегда было. Но как-то поскромнее. В основном всё делалось степенно, с расчётом и подобающими церемониями. А главное – вежливо.
Когда дочь богатого торговца пряностями Рувима – хорошенькая, как персик в цвету, Рахель – достигла подобающего возраста, в доме началось тихое оживление. Свататься надумал и Йосеф. При посредстве уважаемой шадханит (по-простому – свахи) Ревекке была назначена встреча отцов семейства, присутствовал и сам Йосеф, принесший в подарок отцу потенциальной невесты изящную серебряную шпильку – своё лучшее изделие за год.
Рахель, спрятавшись за резной ширмой, украдкой разглядывала жениха:
– Руки у него… чистые, – шепнула она служанке. – И глаза не бегают. Вроде и не пьющий, и не зануда, который целыми днями Талмуд учит. Но классвоая борьба обострялась уже и в то время, поэтому был вынесен жесткий, но вежливый (ведь все делалось вежливо) вердикт отца семейства:
– Мастер он может и хороший, но деньгами не вышел. Моей дочери негоже считать медяки.
Впрочем, Йосеф не особо удивился.
– Они сказали, что ты мастер искусный, – деликатно кашлянув в ладонь, пояснила Ревекка, – но по деньгам – не ровня.
Йосеф и сам знал, что дочь богатого торговца – не его партия. Но всё равно было горько. Какой-то воробушек летал внутри. Недовольный такой воробушек.
Той ночью, лежа на жестком тюфяке и глядя в потолок, Йосеф впервые за долгое время вспомнил о колодце, поэтому, когда на следующий день он оказался возле него почти случайно, то даже не удивился как так вышло, что ноги сами принесли его сюда. Колодец выглядел так же, как всегда: потрескавшиеся камни, ржавый ворот, тишина. Ни шепота, ни черных птиц.