–Какой отец? – смолчал рак, и жаркие пузырьки пота побежали из-под его клешней вверх.
–Ты что, издеваешься?
–Пиявка, ты слышишь, что она молчит?.. я не понимаю… какой отец?.. разве у рыбы может быть отец?
–Я с тобой молчание веду вообще-то!
–…П-Пиявка, я не могу… за, забери это от меня… слезь! я не могу… я… а-а… д… дай… Пиявка!
Paguroidea схватился клешнями за шею… сделал несколько косых шагов и упал, разбив голову о стеклянный осколок.
Наставал новый день. Муравейники просыпались в человеческих головах, и медленно покрывалась тьмой вся восточная правая часть мирового океана. Овечки терлись шерстью о своих ослов на лугах и лезли друг друга целовать счастливые мартышки, молекулы, вещества и губы. Совсем другое дело происходило на морском дне. Здесь, в одном из подводных городов, просыпался один из самых агрессивных обитателей этих глубин – рак отшельник. Жил он в обычной бутылке из-под вина, в толще океанического дна, на самой окраине поддонного государства. И вот ночь – ночь черная, как чернильный цвет, черная как обсидиан, растворенный по всему монотонному, громадному хаосу мнимых струй этого безмолвного мира. Черная как чернила Incirrina, как звездное небо, с которого стерли атмосферу и всю ее синюю, завораживающую лазурь. И вот – эта древняя, первозданная темнота расстилается по всему подножью планеты, простирается по ней словно мертвый спрут – огромная мать, отдавшая все свои соки первому, только что выхоженному потомству. Просыпается весь этот немотствующий рай, чуя как свет покидает их тяжкий, подводный воздух. В этих сокровищах – шедеврах безустальных водяных рукавов, круговоротов струй и вечных течений – живет самая невообразимая живопись эволюции на Земле.
Живет миллионы лет и проживет еще миллиарды. Кирпичик, мозаика беспамятных химических мастеров, текущих вперед не чувствуя места и времени. Когда-нибудь один из их безотчетных живых изразцов выпадет из этой тупой летописной плиты и полетит вниз – в истоки их самых глупых и древних страхов. Когда-то даже для того, что спало и не хотело миллиарды лет, станет слишком много стремления и страха.
Рачок проснулся на лунной заре. Столбы белого света сочились из тех мест на стене, где ил еще не успел облепить его однокомнатную бутылку. Вот, он всплывает наверх и начинает стаскивать с себя рваное посидониевое одеяло. Еще около часа пройдет, пока он будет вставать. Обратите внимание, Paguroidea выползает из бутылки наружу и совершает повседневные гигиенические процедуры. Видите, как он трется о придонный коралл? Затем Отшельник заползет обратно к себе в бутылку, которую умело прикроет вот этой морской стрекозой. Кинувшись к круглому желобку вокруг бутылочного дна, он начнет жадно набивать свое брюхо моллюсками и подводными клещами. В этот момент другое подводное существо, – Пиявка, опустошая, приблизится к его испитому панцирю.