– Ты… сжигаешь мою плоть! – закричал Николай.
– Твоя плоть – мусор, – прошипел я, наблюдая, как синие прожилки на руках бледнеют. – Я же сделаю из нее оружие.
Уже через пять минут я стоял, опершись на спинку кровати. Дрожь в теле исчезла, а противный вкус на языке испарился, как не бывало. Зеркало показывало того же юнца, но глаза… глаза теперь горели царственной решительностью Соломона. В груди клокотала ярость – чистая, без примесей.
– Теперь, – повернулся я к призраку, – научись смотреть в лицо реальности. Твой «позор» – это мой щит. И когда-нибудь он станет петлей для тех, кто над тобой смеялся.
Николай молчал. Он чувствовал, что впервые за семь сотен лет существования его род стал сильнее, чем он мог бы мечтать. И страшнее. Интуиция буквально била в набат об этом…
Шелковый халат шлепнулся на пол, как сброшенная кожа. Тело обнажилось – ребра выпирали под бледной кожей, мышцы в некоторых местах висели тряпками, будто их выкрутили и бросили сушиться. Но самым отвратительным был пивной животик. Николай, мерцая в углу, сжал кулаки:
– Ты похож на больного кота с помойки!
– Ты сам себя довел до такого состояния… Но я скоро это исправлю. – огрызнувшись, я впился ладонями в ковер. Ворс вонзился в кожу – приятная замена песку арены или армейскому плацу.
Первый рывок – кости хрустнули, будто сломались. Десять. Пальцы онемели. Двадцать. Локти горели, как будто в них вбили раскаленные гвозди. Тридцать. Пот залил глаза, смешался с соленым вкусом на губах. Сорок. Капли падали на ковер, оставляя темные пятна.
– Остановись! – Николай метнулся ко мне, но его рука прошла сквозь плечо. – Ты умрешь!
– Умирал… сотни раз… – выдохнул я на пятидесятом отжимании и перекатился на спину. – Теперь… Мне не хочется повторять этот опыт.
Я немедленно перешел к прессу.
Каждый подъем отдавался ударом в солнечное сплетение. Тридцать раз. Живот горел, будто в нем растворили расплавленный свинец. Пятьдесят. Николай замер, наблюдая, как кожа натягивается над редкими валиками мышц.
– Вы… вы все были слабаками! – я хрипел, переходя на приседания. – Пили вино… ели павлинов… а демоны… и враги при дворце рвали вашу власть!
Сорок. Пятьдесят, – бедра свело судорогой. Я упал на колени, неудачно схватился за спинку кровати. Зубья резного дерева больно оцарапали ладони. Кровь смешалась с потом.