– Во имя всех святых, уёбки! – завопил он, пытаясь отбиться. – Я… я не достоин! Отойдите! Я грешен! Я… я тайно пью вино из причастия! Я… я смотрю на монахинь! О, Господи! Оно всё равно хочет меня!
Абсурдность ситуации была настолько велика, что Кузьма, разрубив очередного заражённого пополам, чуть не поперхнулся смехом. Заражённые, казалось, на мгновение замерли, недоумевая от такого напора словесной блевотины. Некоторые даже начали дергаться, как будто их что-то корёжило.
Этот момент замешательства дал Кузьме необходимое преимущество. Он прыгнул, и его топор заплясал в смертельном танце. Кровь (или то, что от неё осталось) брызгала во все стороны, гнилая плоть разлеталась, а вонь стояла такая, что можно было ею обморожиться. Лилит, смеясь, танцевала вокруг, иногда протягивая руку, и от её прикосновения заражённые замирали, словно в трансе, позволяя Кузьме добить их. Зигфрид же, стоя в стороне, время от времени бросал в тварей маленькие, мерцающие шарики, которые взрывались, разбрасывая вокруг себя чёрную сажу.
Бой был коротким, но интенсивным. Когда последний заражённый рухнул, Кузьма тяжело дышал, его лицо было перепачкано грязью и чем-то зелёным. Топор весил, казалось, тонну.
– Вот, блядь, – прохрипел он, оглядывая гору вонючих ошмётков. – И это что, только начало?
Зигфрид, довольный, поправил свою робу.
– Это лишь разминка, дитя. Теперь они знают, кто мы. И они придут. А пока, кажется, нам нужно продолжить наш путь. И, возможно, Иеремия, ты перестанешь пахнуть так, будто неделю не мылся?
Иеремия, все ещё дрожа, поднялся.
– Я… я выжил! О, Господи! Я выжил! И я… я даже дрался! Ну, почти…
Кузьма посмотрел на него, потом на Лилит, которая всё ещё улыбалась, и на Зигфрида, который уже ковылял вперёд. Его "команда" была самой странной, самой нелепой и самой, мать его, бесполезной, которую он когда-либо видел. Но они выжили. Пока. И это было главное.
Глава 6. Секреты и Споры у Костра
Вечер наступил быстро, принеся с собой холод и усилившийся запах разложения, который теперь, казалось, пропитал сам воздух. Кузьма, раздраженный и уставший, всё равно чувствовал странное удовлетворение от недавней бойни. Он знал, что делает свою работу, и, хотя цели были мутными, метод оставался прежним – рубить и брать.
У костра, который Кузьма развел в яме, чтобы дым не поднимался столбом, тлели сухие ветки. Зигфрид сидел напротив, его лицо, освещенное пляшущими языками пламени, выглядело еще более иссохшим и древним. Лилит грациозно устроилась рядом с Кузьфридом, её глаза мерцали в темноте, словно два светлячка, а Иеремия, свернувшись калачиком, пытался уснуть подальше от всех, дрожа при каждом шорохе.