Она улыбнулась, едва заметно, но эта улыбка осветила её лицо в полумраке комнаты.
– Виски звучит неплохо.
Они прошли на веранду. Деревянное кресло, в котором сидел Дэвид утром, всё так же скрипело. Он достал две кружки, налил янтарную жидкость. В свете редких фонарей, которые всё ещё горели вдали, виски казался жидким золотом. Дэвид протянул кружку Эмме, их пальцы соприкоснулись, и он почувствовал тепло её кожи.
– Это… необычно, – начала Эмма, сделав глоток. – Я имею в виду, всё это. Мир. И мы.
– Согласен, – кивнул Дэвид, его голос был низким, почти интимным. – Я думал об этом весь день. О том, как всё изменилось. И о том, как мало мы на самом деле жили.
Он взглянул на неё. Её профиль был чётким на фоне еле мерцающего неба. Казалось, что весь мир исчез, оставив только их двоих в этом медленно погружающемся в темноту пространстве.
– Мы были одноклассниками, – сказал он, его голос был таким же тихим, как ветер за окном. – Ты помнишь?
Эмма кивнула.
– Конечно. Ты всегда сидел в самом конце класса, рисуя что-то в тетради. А я… я была старостой.
– А я был влюблён в тебя, – слова вырвались из него, словно дыхание в холодном воздухе. Они повисли между ними, тяжёлые и осязаемые.
Эмма замерла. Её кружка застыла на полпути к губам. Внезапно стало так тихо, что Дэвид мог слышать лишь биение собственного сердца и отдалённый, почти неслышный шелест ветра. Он чувствовал, как его лицо горит, но отступать было уже поздно.
– Я знаю, это глупо. И, возможно, сейчас совсем не время для таких признаний, – продолжил он, чувствуя, как его слова звучат сбивчиво, но искренне. – Но… терять уже нечего. Всю жизнь я жалел об этом. О том, что никогда не сказал. И сейчас, когда солнце гаснет, я не хочу, чтобы этот последний шанс тоже угас.
Эмма медленно опустила кружку. Её глаза, полные какой-то странной смеси изумления и понимания, встретились с его взглядом. На мгновение Дэвиду показалось, что он видит в них отражение не только своих чувств, но и чего-то подобного. Нечто, что тоже таилось где-то глубоко, невидимое для других.
– Дэвид, – её голос был едва слышен. – Я… я никогда не думала…
– Мне не нужно ничего взамен, Эмма. Просто хотел, чтобы ты знала. Мне было важно, чтобы кто-то это узнал, прежде чем всё погрузится во тьму.
Она молчала, глядя куда-то вдаль, за пределы их веранды, туда, где небо уже почти полностью поглотила серая мгла. Лишь тонкая, почти незаметная полоска света ещё оставалась на горизонте, словно последний вздох умирающего мира. В какой-то момент Эмма сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула.