В этот момент, когда они приближались к разрушенному зданию, которое, по всей видимости, и было городской библиотекой, из-за угла донесся негромкий стон. Это был звук, который, казалось, принадлежал самой безнадежности, звуком, который предвещал нечто ужасное. Это была Печать. Она уже здесь.
Стон, донесшийся из-за угла, оборвался так же внезапно, как и начался, оставив после себя жуткую тишину, которая казалась тяжелее любого звука. Лира, мгновенно сгруппировавшись, прижалась к стене разрушенного дома, её сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Исключительная ловкость и акробатика позволяли ей двигаться почти инстинктивно, уходя от любой угрозы. Глаза её были прикованы к месту, откуда донесся звук, ожидая появления неведомой опасности.
Григорий "Волк" Морозов жестом приказал Дрого оставаться на месте. Его собственный арбалет был нацелен в сторону переулка, его суровое лицо выражало крайнюю степень сосредоточенности. Эйлин "Сова" отступила назад, её маленькая фигурка сжалась, а руки сильнее стиснули мешочек с травами, словно ища в них защиты.
Из-за угла, медленно и неуверенно, вышел человек. Он был одет в некогда добротные одежды, но теперь они висели на нем лохмотьями. Лицо его было осунувшимся, взгляд блуждал, пустой и бессмысленный. Он не видел их, его глаза были устремлены в никуда. Он бормотал что-то несвязное, обрывки фраз, которые не складывались ни в одно целое. Этот человек был живым свидетельством того, что Печать Забвения уже не просто слух, а страшная реальность, которая проникает в самые глубины человеческого разума.
"Он… он забыл", – прошептала Эйлин, её голос был полон отчаяния. "Он потерял себя." Её призвание было исцелять, но она знала, что против этой магии бессильна.
Человек сделал шаг, затем другой, направляясь прямо к ним, словно слепой. Он наткнулся на груду мусора, споткнулся, но не упал, продолжая свое бессмысленное движение.
Григорий опустил арбалет, в его глазах читалась смесь жалости и безжалостной решимости. "Это не человек. Это оболочка. Проклятие, которое стирает саму суть."
Лира почувствовала, как её собственный разум снова атакует холодная волна Печати. Она сопротивлялась, сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Она видела, как воспоминания этого несчастного человека, подобно искрам, гасли в его глазах, превращаясь в ничто. Её жгучее желание отомстить за родителей толкало на безрассудства, но сейчас осознание необходимости спасти память других перевешивало личную месть.