Как только со всех сторон послышалось жадное согласие, кормушка заключённого отворилась. Двуликий победно улыбнулся. Он заглянул в камеру: Гарфункл, прижавшись к полу, прятался под кормушкой.
– Ты прям как ребёнок, – сказал Саймон и взял с тележки поднос. – Ладно, протягивай ручки, ты же не хочешь с пола есть?
Лёжа на спине, Гарфункл протянул под идущий к нему поднос дрожащие ладони. Он не мог не налюбоваться этим подношением. Он лежал на полу, с благоговением разглядывая большую кастрюльку, наполненную до краёв белоснежно-ароматным крэмом, рядом с кастрюлькой находились бутылка воды и пять мотков бинтов. Когда Саймон снова принялся открывать рот, Гарфункл опомнился и быстро закрыл кормушку.
– Вы помните, друзья, – обращался Саймон к примкнувшим к экранам лицам своих друзей, – каким расстроенным я покинул вас вчера?
– Простите нас, Саймон, – сказал Элвис, вслед за ним повторили и остальные.
– Ничего, ничего, не надо. Я хочу вам сказать спасибо за вчерашнее, ведь благодаря этому я познал всю доброту и благородство Гарфункла. Да! Да! Не удивляйтесь! Вчера мне было так больно, что, покинув вас, я сразу же пошёл к себе и кинулся реветь в подушку. Но он! – воскликнул Саймон, указывая рукой на дверь Гарфункла, – услышав мои рыдания… вы ведь их тоже слышали?
– Нет, – спеша ответили жильцы, а Алла Борисовна добавила, что если бы она их услышала, то покончила бы с собой.
– Разве?.. Ну хотя да, ведь я рыдал в подушку… Но какой тогда чуткий слух у моего друга, если он смог уловить мои грустные нотки!.. Ну так вот, плачу я вчера и вдруг слышу с улицы: «Са-а-аймон!.. Са-а-аймон!» – я не поверил своим ушам! Но потом опять послышалось это тянучее: «Са-а-аймон!.. Са-а-аймон!» – как будто мать зовёт своё дитя. Я подошёл к окну и тут же узнал голос – это был мой друг Гарфункл. – Двуликий повернулся к двери друга и погладил по ней рукой. – А вы слышали, как он меня звал?.. Нет?! И это не слышали?! Странно, наверное, вы спали… а! может быть, всему причина дождь и гром?!.. Да? Ну я так и подумал. И вот после этого я запрыгнул на свою гондолу и поплыл к окну Гарфункла. Вы же сами видите: дождь всё идёт и идёт, поэтому на улице без гондолы сейчас никак. К тому же я не хотел беспокоить вас понапрасну своим визитом. Ну так вот, стою я, гребу одним веслом и пою: «Santa Lucia!» – а Гарфункл в это время тянет мне навстречу руки. Когда я подплыл к нему, он сказал мне: «Саймон, не плачь!» – а я ему: «И ты не плачь, Гарфункл!» – и тогда он мне опять: «Ох, Саймон! Вырви у меня глаза и приготовь из них себе дивное мороженое! Забери их у меня, поскольку я недостоин плакать по тебе и созерцать твоё величие!» Да, да, так и сказал! Слово в слово! Но я ему ответил: «Гарфункл, ты с ума сошёл?! Из-за твоих слёз мороженое получится солёным! Разве подобает мороженому быть солёным?» После этого я увидел, как мой друг опустил глаза, и его взгляд остановился вот на этой руке. И он сказал… Гарфункл, может, ты расскажешь, как всё было?.. Тогда мой друг сказал: «Саймон, прими в дар от меня эти пальцы! Дабы они служили тебе верой и правдой!» – сказав это, двуликий заплакал. – Скрипя сердце я принял его предложение… Но вы не поверите, какое чудо произошло дальше! Дело в том, что когда я плыл к нему, то забыл захватить с собой чемоданчик. Но он мне не понадобился! Я своим глазом видел, как Гарфункл рукой просто отделил четыре пальца от кисти, при этом не пролилось ни кровинки, и вложил их в мою ладонь!.. Клянусь!.. Так всё и было! После этого он опустил свою осиротевшую руку и, с улыбкой махая другой, медленно удалялся спиной назад, пока не скрылся от меня в тумане.