И тут же, не выдержав, она ощутила легкость, после чего девушка прыгнула, желая взлететь. Пары секунд хватило, чтобы она рухнула с пятого этажа и шмякнулась на недавно отремонтированную дорогу, прямо в грязную лужицу. Горела Маргарита долго, уже, правда, не чувствуя боли и сомнения в том, правильно она поступила или нет. Крик слегка взбудоражил обитателей коммуналки, а когда она грохнулась оземь, то они только переглянулись и провалились в сладкий сон.
Через полчаса вставший в туалет Петрович подошел к окну и довольно усмехнулся, глядя, как полицейские и врачи возятся с трупом. Делая новую затяжку, он приговаривал:
– Хороша была девка, да только быстро кончилась. Теперь мы в ее комнату Ваньку поселим, будет хоть друзей приводить. А нам с Маринкой посвободней будет, займемся личной жизнью наконец.
Луну затянуло темно-серыми облаками, с неба медленно падал мокрый, противный снег. Завтра должны были начаться занятия у студентов, вернувшихся с зимних каникул.
Дитя смирения
Светало. Персикового цвета солнце вставало над холодной землей, пробуждая певчих, трубивших о начале дня. Вдаль уносилось шоссе, по которому не переставая мчались фуры, груженные древесиной или просрочкой для жителей Торфянска. Деревенские, мимо которых и проносились громадные грузовики, облизывались, словно лисицы из басни Крылова, сетуя на то, что «Пятерочка» открывается только в городах. И деревенским хотелось вкусить плоды цивилизации, находящейся так близко и так далеко одновременно, как и фуры, не сбавлявшие скорость на трассе.
Медленно просыпался лес, в котором истоптали ни одну тропинку местные и пришлые жители. Как и полагается, в нем росли и ели, и сосны, и березы, и даже столетние дубы. Даже удивительно, как их до сих пор не вырубили и не пустили в оборот смекалистые дельцы, давно паразитирующие на остатках государственности. В каплях росы важничали и играли друг с другом лучи солнца. Оно все больше проникало в городской лес, освещало прежде темные уголки. Городским его называли лишь потому, что с недавних пор лес включили в черту города, хотя и находился он в добрых десяти километрах от центра, где чин по чину стоял всеми обожаемый и ненавидимый одновременно старик с кепкой в руке, указывающий путь в никуда.
Солнце прожигало горячим взглядом все вокруг. Наконец лесная мгла скрылась, и стал виден обклеванный птицами труп женщины средних лет. Она болталась в петле, повешенная после жестокой расправы. Один глаз был выклеван старым вороном, следившим за порядком на той самой поляне, где и висела милая простушка. Серебряного цвета туфельки были выброшены в канаву вместе с сумочкой, купленной в одном из магазинов на торговых рядах, недалеко от Советской площади. Платье в цветочек изорвано и порезано, причем невооруженным взглядом видно, что руку к убийству женщины приложил профессионал, а быть может, и профессионалы.