Конечно, жестокими убийствами трудно удивить жителей Торфянска, уже привыкших к вечерним сводкам в телеграм-каналах, где скрупулезно подсчитывали и смаковали каждую цифру. Десятки и сотни ограбленных, убитых и ставших жертвами насилия по всей стране, униженные и оскорбленные – все они давно стали семьей, пускай не по собственному желанию. Семьей обделенных вниманием со стороны равнодушного общества, полюбившего запираться в своих ничтожно крохотных и оттого ненавистных квартирках.
Индивидуальный террор – атавизм, с которым хоть и неохотно, но борются. Коллективный же, более опасный и всеобъемлющий, столь западает в душу некоторым, что большинство лишь разводит руками и призывает примириться. Принять как должное пропажу людей и появление на их дверях квартир больших черных квадратов предлагают не только в книгах и телешоу, но и в разговорах, как бы невзначай. Любительницей таких разговоров была и Елизавета Ивановна Перепелкина.
Перепелкина ютилась не первый год в однушке на юго-западе города, в новом микрорайоне, выстроенном на старом кладбище, которое легко закрыли и избавились от всякой мишуры: на помойку полетели кресты и ограды, венки и поминальные конфеты, печенюшки и надгробия, позабытые родственничками в суете будней. На другом конце города вроде открыли новое кладбище, а вместе с ним – свалку токсичных отходов, которая хорошо вписывалась в антураж. Мертвым все равно, а вот для выполнения национальных проектов – хорошее подспорье.
Впрочем, родители Перепелкиной были живы, и она, конечно, не интересовалась судьбой чужих могил. Более того, жили они в Старицком районе, в маленькой деревенской утопии, где лучше думалось и дышалось. Елизавета тоже мечтала заработатьна хороший загородный домик, но никогда и ни при каких обстоятельствах не принимала выгодные предложения от импозантных боровов, облюбовавших ее квартиру. Она полагала, что так она выглядит более независимой и успешной дамой. Посещали ее стабильно раз в месяц, многие соседи даже удивлялись, как она успевала совмещать работу в газете, придомовой огородик, походы в театр и клубы, чтение бульварной литературы и личную жизнь, если знакомство на одну ночь можно было назвать «личной жизнью».
Обыкновенным майским утром Елизавета вышла на лестничную площадку. Лифт в девятиэтажке не работал больше года, но Перепелкина запрещала жаловаться, исправно обходя квартиры и проводя своеобразное анкетирование. Оно служило ответом