В три часа ночи остановились в большом лесу. Осянин сказал, что в двух километрах от них течёт Днепр, и их батарее приказано занять позиции на опушке этого леса. Красноармейцы валились с ног, и была дана команда отдыхать. Майер свалился у ствола берёзы и, подложив под голову вещмешок, мгновенно уснул.
Проснулись от того, что за Днепром будто что-то звонко лопнуло. Так лопался ранней весной лёд на Волге. Небо в просветах зелёной листвы было ярко синим, над землёй поднималось весёлое солнце. Под ногами блестела и переливалась от росы трава. Но утренняя свежесть пахла едкой гарью, а на западе поднимались клубы чёрного дыма. Вслед за первым хлопком тут же раздался второй, и ещё несколько одиночных, которые слились вскоре в сплошной гул и грохот.
Артиллеристы позавтракали сухпайком и поспешно принялись копать позиции для орудий, окопы и ходы сообщений; рубили в лесу ветки и маскировали ими орудия. Майера с телефонной катушкой на спине послали устанавливать связь батареи с командным пунктом дивизиона.
Справа в небе кружила немецкая «рама».
В конце дня на той стороне Днепра, не приближаясь к берегу, появились танки и пехота на мотоциклах. Вечером комдив Андрюшин по проложенному Сашкой проводу приказал Осянину занять позицию в пяти километрах южнее, где немцы, переправившись на наш берег принялись наводить понтонную переправу для форсирования Днепра танками.
Наше командование послало туда батальон пехоты, которому удалось выбить гитлеровцев за реку. Но они успели навести мост, и уничтожить его нашей пехоте было невозможно. Плотный пулемётный и артиллерийский огонь не давал даже приблизиться к переправе. Получив приказ во что бы то ни стало уничтожить вражескую переправу, уже в темноте батареи семидесяти шестимиллиметровых пушек лейтенантов Осянина и Барсукова поспешно снялись с занятых утром позиций и отправились на юг.
Фашисты выбрали для переправы безлесное место, на котором советский берег просматривался на большую глубину и спрятать пушки было непросто. Но километрах в шести от береговой линии лежало покинутое жителями село, в котором по всей видимости был богатый совхоз. Пушки разместили в палисадниках домов, лошадей загнали в пустующие коровники. Осянин послал Майера и Власова в окопы пехотинцев корректировать огонь.
– Ну что, товарищи артиллеристы? – сказал встретивший их командир батальона, когда устроились в его блиндаже. – Как сказал товарищ Гоголь, задаст нам немец завтра пфейферу. По законам гостеприимства должен покормить вас перед боем. Вот хлеб, консервы. Кто знает, даст ли нам супостат потрапезничать завтра.