Никто из сорока человек, устроившихся на ночлег прямо на полу школьного зала, этого не знал, и, все по-своему, лелеяли в душе свою обиду и, голодные, думали о еде.
Майера тоже терзала обида, что с ними поступили так несправедливо. За что?! За то, что они немцы! А как кричали перед войной, что все народы в нашей стране равны, каждому найдётся достойное место в строительстве социализма.
А что, разве это было неправдой? Да нет, всё так и было. Он чувствовал себя в своей республике вполне комфортно. Он учился и на русском, и на немецком языке, играл в немецком театре. Никто не приказывал ему говорить только по-русски. Так что же произошло сейчас?
Да немало произошло! На страну напали немцы. Немцы! Как объяснить, что это совсем другие немцы, гитлеровцы, фашисты? Фашисты, опозорившие само слово «немец»! Нет! Его нынешняя очень даже обоснованная обида не пошатнёт то большое, надёжное, что было в той прежней жизни, что было ему дорого, с чем срослась его душа, за что он уже воюет целую неделю.
На следующее утро бывшие красноармейцы встали голодные и злые.
– Ну что, Майер, не передумал идти за едой. Пора завтракать, – сказал Траубе.
Он проснулся злой и в очень дурном настроении.
– Не передумал.
– Я пойду с тобой, – сказал Сашке Губер.
– Ты будешь светиться своей повязкой, – ответил Майер.
– Я её сниму, – сказал Давид и стащил с темени повязку, пропитанную кровью и засунул в карман.
– Зачем?! Ну, раз снял, пошли.
Им вдруг повезло. Когда они вышли со двора, то увидели вчерашнего своего знакомого, куда-то спешившего по противоположной стороне улицы.
– Эй, Остапенко! – позвал его Майер. – Ты нас помнишь? Вчера ты привёл нас с младшим политруком в эту школу.
– Ну?
– Тебе майор приказал отвести нас сюда.
– Ну помню!
– Отведи нас обратно к майору.
– Зачем?
– Хотим получить указания.
Остапенко мотнул головой:
– Не! Нельзя!
– Почему?
– У вас пропуска нет. А без пропуска ходить нельзя.
– Почему?
– Приказ начальства. Начальству видней.
– Остапенко, ты пойми, как же нам питаться, если нельзя выйти за ограду?
– Я не знаю. Вот вы на улице, и я уже имею право вас арестовать, потому что приказано всех задерживать и доставлять для выяснения. Которые без пропуска.
– А вот ты нас арестуй и доставь к майору для выяснения.
– Разве так. Доставить для выяснения? Это я даже должен. Пошли.