Проходя мимо столовой, Губер заволновался, потом, странно улыбаясь, сказал:
– Сашка, я забегу на минутку.
– Зачем?
Давид замялся и сказал:
– Ну это… Хлеба попрошу.
– Кто ж тебе даст хлеба?! Держи карман шире.
– А всё же забегу. Не побьют же! Ты иди, я догоню. У меня же пропуск, мне с ним ничего не страшно.
И Давид отвернул от него и скрылся в покосившемся здании.
Сашка пошёл дальше, гадая, что такое втемяшилось в башку его друга.
Давид прибежал на склад, когда Майер уже получал продукты: хлеб, концентраты и рыбные консервы.
– Дали хлеба? – спросил Сашка.
– Нет, они сегодня не работают. Ремонтируют.
– Я тебе говорил. А что такой довольный?
– Да так.
Вернулись к своим в школу к обеду, и наконец поели.
Они были героями дня. Их хвалили и удивлялись, как это у них получилось накормить их.
– Хороший человек встретился, – сказал Майер.
– А дело наше всё равно швах, – сказал Траубе. – Кто мы? Не солдаты, не дезертиры, не свободные, не заключённые, не свои и не чужие. Чёрт знает кто. Куда деваться?!
– Обстоятельства могут перемениться, – ответил Сашка словами майора Быстрицкого.
– Только в какую сторону?!
Майер нашёл незапертый класс и, сдвинув две парты, лёг и заснул.
Когда он проснулся, Губера в школе не было. Куда и зачем он пошёл, никто не знал.
Он появился так же незаметно, как исчез. И до конца дня по его лицу блуждала странная, глуповатая улыбка.
Вечером вышли подышать воздухом. Орудия, словно устав за день, стреляли лениво и редко. Вспыхивали редкие осветительные ракеты и, повисев над землёй, угасая, падали на землю.
Майер и Губер уединились за зданием школы.
– Сашка! Ты знаешь…, – нерешительно сказал Давид всё с той же глуповато-счастливой улыбкой.
– Что я знаю?
– Я видел ту девушку!
– Какую девушку?
– Ну ту, из столовой, которую ранили.
– Где ж ты её видел?
– Помнишь, я убежал от тебя в столовую?
– Помню, конечно. Набрехал мне, что за хлебом.