Уже в третий раз перерисовывая открытый мусорный бак, из которого торчала ладонь, показывающая двумя пальцами викторию, я не мог понять, почему один из орнаментов ложится на рисунок не так, как я планировал изначально. Приняв тот факт, что я напортачил с вырезкой отверстий на одном из трафаретов, я уже думал отправиться домой, но, спускаясь по лестнице, вспомнил о своем новом знакомом.
Я знал, что за клуб находится по адресу, который мне передал Ильтс. Он располагался буквально на соседней улице от мастерской, недалеко от входа в подземный переход, в подвале старой хрущевки. Расстроенный своим просчетом, я решил, что, возможно, развеяться в новой обстановке не такой уж плохой вариант. Да и Ильтс – пускай и по-прежнему вызывающий во мне чувство, что это человек, который в случае отказа становиться его лучшим другом, вполне может воткнуть ножницы мне в шею – показал, что со своими вдохновителями он явно отличается от когорты представителей современной рэп-сцены, что меня не могло не радовать.
Я включил телефон, часы на экране блокировки показали, что я опоздал на концерт уже как на сорок минут. Когда я добрался до пункта назначения и открыл дверь, на пороге меня встретил худощавый парень с каре, на впалой груди которого гордо красовался бейдж с надписью «фейсконтроль». Я оповестил его, что мое тело оказалось здесь по приглашению Ильтса, на что он ответил, что никаких Ильтсов он не знает, а сегодня здесь целая россыпь Lil’ов, чьи псевдонимы страж порядка тут же начал усердно перечислять, по всей видимости, подрабатывая и их промоутером. К счастью, из-за схожести прозвищ ни одно не сумело зафиксироваться в моей памяти. После же парень протянул ко мне ладонь и заявил, что проход стоит двести пятьдесят рублей. Небольшие деньги, согласен, но слишком много для того, чтобы слушать примитивную лирику о баснословных деньгах, запрещенных веществах, успешной жизни и веренице сук, проходящих через постель 16-летнего мальчика, которому завтра вставать в 07:00 и собирать свой рюкзак. Да и главного изумруда программы, ради которого я приплелся сюда, судя по всему, не было – что, безусловно, возвысило Ильтса в моих глазах, даже если он провел меня вокруг пальца, и все это оказалось розыгрышем. Вместо трех купюр я подал юному охраннику ладонь, пожал ее, развернулся на сто восемьдесят градусов и хлопнул за собою дверью.