Надежда делает из тебя архитектора замков, которые никогда не будут построены. Ты рисуешь их в голове, украшаешь деталями, воображаешь, как он стоит у двери с ключами и говорит: «Я понял». Ты репетируешь эти сцены, как актриса, надеясь, что однажды они станут настоящими. Но ты не замечаешь, что сцена – только в твоём воображении. Что зрителей нет. Что партнёр по роли не читает сценарий. Что это монолог. И ты в нём – единственная, кто ждёт развязки.
Ты терпишь. Потому что надеешься. Потому что боишься признаться себе, что ты уже знаешь ответ. Что всё, что тебе нужно – он не даст. Что не потому, что не может. А потому, что не хочет. Или не считает нужным. Или просто не ценит. Но тебе легче думать, что проблема в тебе. Что ты слишком требовательная. Слишком ранимая. Слишком вовлечённая. И ты убираешь свои чувства подальше. Прячешь вопросы. Притупляешь боль. Потому что каждый раз, когда ты её признаёшь, рушится ещё один кирпичик из твоего внутреннего замка надежды. А ты не готова к пустому участку земли. Тебе нужно хоть что-то, во что можно верить.
Так ты становишься заложницей. Надежда – твой надзиратель. Она мягкая, ласковая, почти нежная. Но она держит тебя в клетке. Без замков. Без решёток. Только ты сама, каждый день, закрываешь за собой дверь, говоря: «Ещё немного». Ещё неделя. Ещё месяц. Вот он решит. Вот он вернётся. Вот он позвонит. А потом ты оглядываешься – и видишь год. Пять. Десять. А внутри всё та же тревога. Всё та же тишина, в которой он не выбирает тебя.
Ты думаешь, что это любовь. Что так любят – сильно, долго, жертвенно. Но любовь – это не выживание. Не ожидание. Не страдание. Любовь – это выбор. Каждый день. Без условий. Без «может быть». А если ты всё время ждёшь, если живёшь на крошках внимания, если боишься спросить прямо – это не любовь. Это страх быть не нужной. Это дефицит. Это рана, которую ты пытаешься зашить иллюзией. И надежда – твоя нитка. Но она не лечит. Она только оттягивает момент правды.
Может быть, ты уже слышала фразу «надежда умирает последней». Но в реальности – последней умираешь ты. Потому что сначала умирает вера в себя. Потом – достоинство. Потом – голос. А потом – ты сама. Внутри. Остаётся только оболочка, которая улыбается, делает вид, что всё хорошо, но каждую ночь спрашивает себя: сколько ещё? И зачем?