– Я по борьбе с мусором. Пишу коды для обслуживающей техники так, чтобы она сама убирала, чтобы она сама находила и стирала грязные вещи, ликвидировала мусор, предварительно перебрав его по вторичным признакам. Чтобы слушалась только своего хозяина – по модуляциям голоса, по глазам, запаху, рукам, да по всем признакам, присущим человеку. Короче, чтобы боролась с пылью, грязью и мусором в доме.
– Как Платон шутит, эта техника создаётся в угоду мамы, которая считает, что человека надо освободить от всего рутинного.
– Странно всё это. Зачем мы им понадобились.
Я не стал рассказывать «зачем». Для себя я решил всё же спросить разрешения у Никиты. Мы проговорили с Платоном весь вечер, в основном он, рассказывая о своих новых успехах, я только изредка отвечал на его вопросы о том, как тут кормят и развлекают.
Утром на тренировке я спросил у Никиты, как мне быть. Ведь я не привык скрывать что-то от брата, да и вообще ни от кого. Такое моё кредо, ложь в любом её проявлении была для меня хуже любого оружия. К тому же я учился на психолога и старался всегда найти с человеком общий язык, не включая «режим очковтирательства».
– Потерпи немного, он ведь только приехал. Пройдёт тесты, если его кандидатуру одобрят, будешь работать с ним. Тогда уже можно всё рассказывать. Ему расскажут и без тебя. А пока, Святомир, пробуй взлетать с муляжом. Подбери по весу брата, не спеши утяжелять.
Я старался. Постепенно я утяжелил муляж и, поставив его себе на ноги, взлетал и маневрировал, представляя себе, что это мой брат. Сердце ликовало. Я всегда его любил, с рождения, да и он тоже относился ко мне с каким-то трепетом, хотя ко всем остальным он относился по-другому. «Я» было его тотемом. Видимо я входил в его «Я».
Платон почти не выходил по вечерам, когда мы собирались все вместе, а если выходил, то был задумчивый и на вопросы отвечал невпопад.
Утром, когда мы вышли на очередную тренировку, Никита предупредил нас, что сегодня мы будем знакомиться с теми программистами, которые прошли тесты. Моё сердце забилось: выйдет Платон или нет. Он вышел.
– Платон! – кинулся я к нему.
– Святомир? Ты умеешь летать? – у Платона было такое удивлённое лицо, что я радостно засмеялся.
– Да! Мы будем летать вместе!
– Вот уж не думал и не гадал о таком счастье! – уже смеялся Платон, а все остальные тоже с улыбкой наблюдали за нами.