Я увидел её у подножия колонны.
Тонкая. Волосы выгорели, как поле, давно забывшее дождь – бледные, будто выжженные временем. На щиколотке – блёклая татуировка в виде капли. Рядом – блокнот. В руках – камешек, белый, как молочный зуб.
Я хотел пройти мимо. Слишком личным казалось это сидение у святыни. Но она сидела так, будто надеялась, что её заметят.
Я сбавил шаг. Не зная, зачем. Не зная – что сказать.
Она не отвернулась.
– Вы турист?
– Я – убегаю.
– А я – прячусь, – ответила она. – Почти одинаково, правда?
Пауза. Длинная, как вдох перед признанием.
Она рассказала.
Не сразу. Осторожно.
Ребёнок. Потеря.
Глухое одиночество, в котором даже холодильник кажется слишком громким.
– Это было на восьмой неделе.
– В шкафу осталась крошечная кофточка. Я достаю её иногда и не понимаю – это была я? Или кто-то другой?
– Мне не хотелось говорить. Ни с кем. Ни с родными, ни с Богом. Хотелось, чтобы кто-то услышал – без слов. Просто услышал. Без жалости. Без вопросов.
Её голос дрожал не от слёз – от усталости. От того, что слишком долго всё было внутри.
И вдруг – тишина стала плотной. Не между нами. Между ею и миром. И я понял: она сказала это не мне. Она сказала это наконец.
Когда она уходила, положила у основания колонны камень.
На нём было написано карандашом: «Я была. Я всё ещё есть.»
Я остался сидеть.
Ветер шевелил пыль и травы. И мне вдруг стало страшно: а если моё молчание – это не тишина, а пустота? А если я просто не умею говорить вслух то, что внутри?
Колонна не просила. Не объясняла. Просто стояла.
И вдруг – я больше не чувствовал пустоты выгорания.
Колонна была тёплая. Не от солнца – от времени.
Я прислонился к ней лбом, как к плечу старшего брата.
Ничего не просил. Просто стоял.
И вдруг понял: мне не нужно, чтобы меня слышали. Нужно, чтобы меня не прерывали.
И колонна не прерывала.
Распылённое по миру, но не потерянное
Храм исчезал не сразу. Его разбирали веками, как память, которую хочется оставить, но некому рассказать.
Фрагменты увезли в Айя-Софию, в Лондон, в музеи, в частные коллекции.
Но главное – осталось здесь.
Колонна.
И в ней – не гордость. Не величие. А простое, тихое "я здесь".