Они говорили не шёпотом, но с напряжением. Как говорят про человека, которого боятся, но с которым вынуждены работать.
Он не знал, что они имели в виду.
Он был уверен, что не устраивал ничего. По крайней мере – ничего, что запомнилось бы.
Он посмотрел на своё отражение в чёрном стекле монитора.
Тот же человек.
Тот же костюм.
Но как будто… что-то было не так.
Глава 3. Тишина с шумом внутри.
Он стоял на офисной кухне и наливал себе воду – не из кулера, как остальные, а из стеклянной бутылки французской марки – только такую он пил. Взял стакан, сделал несколько глотков, но вкус показался каким-то плоским. Он не стал допивать – вылил остаток в раковину и, не торопясь, вышел к лифтам.
На стене, между лифтами, шёл новостной канал. Без звука. Субтитры медленно ползли по экрану «…представители Росавиации подтверждают: рейс был полностью заполнен. На борту – 170 человек…»
Картинка менялась: съёмки с коптера, обломки фюзеляжа, чёрный дым над полем. Комментарии спасателей. Цифры, лица, фрагменты.
Двое коллег рядом говорили негромко:
– С ума сойти…
– Говорят, даже дети были. Без шансов.
– Да я теперь вообще летать не хочу. Только поездом.
Алексей слушал. И чувствовал, как внутри всё слегка поползло. Не от страха.
А от… вопросов, которые раньше не задавал.
Что было бы, если бы он оказался в том самолёте?
Что осталось бы после него?
Кто бы вспомнил?
Он поймал себя на мысли, что не может ответить на этот вопрос сразу. А это само по себе казалось странным. Неестественным.
Он вернулся в офис. Прошёл мимо столов. Несколько взглядов – снова те же короткие, отводящие, будто его боятся. Или – не уважают. Или… опасаются.
Он прошел в свой закрытый кабинет, сел в кресло и принялся листать материалы по проекту.
В голове крутились слова из холла.
Дети были. Без шансов.
Он посмотрел на экран. В глазах плыли буквы. Он не мог сосредоточиться.
И тут – голоса из опенспейса.
Он уловил их через приоткрытую дверь:
– Если опять начнёт, как в январе, я просто сразу увольняюсь.
– Он нас заставил работать все новогодние, помнишь? Я даже с сыном почти не виделся, жена была в ярости.
– А он потом ещё и орал, что недостаточно погружены в материал.
Алексей замер.
Он хотел было внутренне возмутиться.
«Да это не про меня. Я наоборот – всегда отдавал приоритет семье, особенно в выходные и праздники. «Мы с Леной и Софией играли в настолки, потом я читал дочке, а Лена с улыбкой наблюдала со стороны. София всегда лезла ко мне на руки, притворяясь спящей…»