Первый прилёт.
Близко. Дом гудит, осыпается старая штукатурка. Второй – ещё ближе.
До войны по вечерам мы сидели по своим комнатам: я с Мариной у себя, тёща – у себя. А теперь, без света, все вместе на веранде, при масляных светильниках.
Романтика, если бы не одно «но» – именно тут был вход в подпол. Третий – совсем рядом.
– В подвал! – заорал я изо всех сил.
Марина помогала матери. Всё происходило за считаные секунды, но мне казалось – вечность. Четвёртый – стёкла гудят, но выдерживают. Я хватаю Ареса – он остался один, остальные коты уже разбежались – и бегом вниз по ступеням, к своим женщинам.
Сидим. Молча. Слушаем.
Арес с интересом осматривает подпол, высунув голову и лапки из-за пазухи. Вроде котёнок как котёнок. Тепло от него я чувствую даже сквозь свитер.
– Эй, Арес, – пробую мысленно.
– Слушаю тебя, смертный.
– Может, утопить тебя или придушить – и всёзакончится? Ничего не изменится. Я просто проиграю пари.
– Сука
Утро нового дня.
Вчерашним обстрелом повредило одно из подворий. Один снаряд попал в дом – тот сложился внутрь, как карточный. Ещё один – разнёс сарай. К счастью, в доме, вроде как, никого не было. Обошлось.
Тёща, вдохновлённая моей вчерашней «добычей», с первыми лучами солнца отправилась на рынок. И каково же было моё удивление: вернулась не с пустыми руками. Народ вскрыл неприметный контейнер, а внутри оказались запасы какого-то бакалейщика. Варёная колбаса, сыр и маргарин – всё уместилось в её хозяйственную сумку.
– Да вы наша добытчица, кормилица! – запел я дифирамбы тёще.
Доброе слово и зверю приятно, что уж говорить о женщине за шестьдесят. Высокая, стройная, ухоженная – всегда следила за собой: парикмахерская, маникюр и всё такое. В молодости работала в охране золотодобывающего прииска. Характер – кремень.
Ещё вчера, как только мы выбрались из подвала, Арес «обратился» ко мне:
– Смертный, я голоден. Был бы не против поесть.
– Корм сухой будешь?
– Какой корм? – ощутил я в его голосе явное раздражение.
– Кошачий, конечно. Ты же кот… Или ты предпочитаешь мышей?
– Не шути так, смертный, – угроза уже слышалась отчётливо.
– И что? Поцарапаешь и сбежишь?
Я и сам завёлся. Всё это – из-за него, из-за этого чёрного котёнка. Ладно… Его смерть ничего не изменит.
– Колбасу будешь? – буркнул я, подавляя раздражение.
– Буду. Только порежь.