«А вы сами, Мишель, вы верите в эти… тайные общества? В это "Ничто"?» – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более безразлично.
Она повернулась к нему, и в её янтарных глазах мелькнула тень сомнения, а затем – решимость. «Я не знаю, Алексей. Но мой отец был очень умным человеком. И он верил в это всей душой. Иногда мне кажется, что он что-то знал. Что-то очень важное. И я… я не могу отделаться от ощущения, что его "странности" были не просто причудами. А что, если он был прав?»
Её слова, её серьёзность, заставили Алексея усомниться в её полной невинности. Она могла быть просто дочерью, воспринявшей эксцентричные увлечения отца. Но она также могла быть и частью этой конспирации, невольным или даже сознательным участником. Эта мысль была невыносима. Любовь, которая зарождалась между ними, была поставлена под сомнение.
Мишель, словно чувствуя его внутреннее напряжение, взяла его за руку. «Почему ты так внимательно слушаешь меня, Алексей? Кажется, тебя это волнует больше, чем просто любопытство».
Алексей отдёрнул руку, пытаясь скрыть своё волнение. «Просто… это интересные размышления. Ваш отец был, безусловно, неординарной личностью».
Мишель на мгновение нахмурилась, словно почувствовав его отстранённость, но затем улыбнулась. «Возможно. Но мне кажется, что в этом "Ничто" кроется что-то очень важное. И я чувствую, что это касается и тебя тоже».
Её слова прозвучали как пророчество. Алексей понимал, что он находится на распутье. Его миссия, его долг, его растущая привязанность к Мишель – всё это переплелось в тугой узел. Он должен был выяснить, что скрывается за этим "Ничто", и какую роль в этом играет Мишель. А пока он мог лишь притворяться, что её откровения – это просто интересная беседа. Но в его сердце поселилась глубокая тревога.
Глава 3: Танго на лезвии ножа
Любовь в тени войны
В вихре надвигающейся войны, в центре бурлящего интригами Парижа, страстный роман с Мишель стал для Алексея Орлова единственным оплотом, спасительным островом в бушующем океане хаоса. Он был призван быть бесстрастным агентом, машиной для сбора информации, но сердце не подчинялось приказам разума. Рядом с Мишель он впервые за долгое время почувствовал себя не шпионом, а просто мужчиной, способным любить и быть любимым.
Их отношения развивались стремительно, словно пламя, раздуваемое ветром предчувствий. Каждая встреча была наполнена особой остротой, как будто каждый миг мог стать последним. Они проводили часы, гуляя по извилистым улочкам Парижа, забывая о времени и опасностях. Мишель показывала ему свои любимые места: потаённые дворики, где цвели розы даже в конце осени, старинные книжные лавки, пахнущие пылью и мудростью веков, маленькие кафе, где подавали самый ароматный кофе. Алексей, обычно сдержанный и осторожный, рядом с ней позволял себе быть самим собой, делиться мыслями, которые он не мог доверить никому другому. Он рассказывал ей о России, о бескрайних просторах, о суровых зимах и необъятной душе русского человека, конечно, тщательно избегая любых упоминаний о своей истинной миссии.