После своего признания облегченно выдыхаю. По сути, на этом можно и закончить. На мне нет никакой вины. Не я лгала Климу, утверждая, что беременна от мужа. Не я просила Еву отдать ребенка. Перед удочерением и после него я, как одержимая, искала контакты Хаванского, чтобы сказать о дочке.
Я такая же жертва, как моя маленькая девочка, ее мать, Клим и даже Николай. В нашей ситуации вся ответственность целиком и полностью на одном человеке – на Исаеве. Но этот вершитель судеб слишком хорошо позаботился о том, чтобы его марионетки, что я, что жена, молчали как рыбы.
– Твою мать! Узнай Клим Александрович тогда обо всем этом… – Николай кладет руки на руль и опускает на них голову.
– В то время он был слишком занят своей обидой на меня.
В памяти тут же всплывает свежий рассказ Вольского о долгом спарринге с племянником.
– Если бы… – Николай выпрямляется. – Если бы только обидой.
Не только мне сложно рассказывать о прошлом. Николай тоже говорит будто через силу. Хоть и не прошу, он не скрывает ничего о тех жутких днях. И я, словно собственными глазами, вижу все, что происходило с Климом.
– Клима Александровича освободили утром. Даже адвокат не знал, что с него сняли обвинения. Все случилось так внезапно, что домой пришлось ехать на такси.
Наверное, глупо надеяться, что Климу намекнули на мою помощь, но все же спрашиваю:
– Ему сказали, почему отпустили?
– Тогда, в отделении, нет. Просто вернули вещи и сказали: «Свободен». Уже потом он сам выяснял, как все вышло.
– И?
Николай отрицательно качает головой:
– К тому моменту я уже не работал на Клима Александровича. Просиживал штаны дома перед телевизором. Не знаю, чем там закончилось.
– Ясно. – Я прикусываю губу, пытаясь скрыть разочарование.
– Ну а буквально через час после того, как он приехал домой, явился курьер с посылкой, – продолжает свой рассказ Николай. – Коробка примерно двадцать на двадцать. В ней были какие-то фотографии и флешка. Сестра Клима Александровича сунула нос, попыталась узнать, что на них, но босс все собрал и, не сказав никому ни слова, ушел в свой кабинет.
– Это потом у него был спарринг с дядей? – Отвожу взгляд в сторону.
В отличие от Николая я точно знаю, что было на фотографиях и флешке. Эти кадры снились мне по ночам долгие месяцы, до появления Ники.
Красивая эротика. Без пошлости и грязи, чувственно и натурально. Объятия. Поцелуи. Загорелые тела. Шелковые простыни. Даже не секс – настоящие чувства.