Первый раз я ехал в железной коробке с колёсами, они называли это машина. Я сначала напугался громкого шума мотора, но позже привык. Держала меня медсестра на своих руках, я был укутанный в пелёнки и тёплое одеяло из колючей шерсти. Да, да. То самое одеяло. Лицом я был повёрнут к окну и мог наблюдать как идёт жизнь по ту сторону стекла. Мир казался таким безграничным и свободным. Мир в котором я оказался лишним и ненужным.
– Ну что малыш, мы почти приехали.
Сказала медсестра и продолжила…
– Наверное тебя Виталина нацеловала вдоволь. Понравился ты ей больно.
Виталина. Так вот как её зовут. Как же ей подходит это имя, такое же необычное как она сама.
– Пора нам прощаться с тобою. Удачи тебе мой маленький мужичек.
Машина остановилась напротив серого здания. Как? Неужели уже пора прощаться? А как же я буду один, неужели я не могу остаться?
Кто то взял меня на руки и я громко заплакал. Я видел слёзы медсестры, я пытался поймать её взглядом, но дверь машины захлопнулась и она уехала, а меня занесли в здание. Пахнет сыростью и молоком, ещё пахнет как в памперсе когда становится неприятно. Меня положили на какой то холодный стол и такие же холодные руки сняли с меня одеяло и пелёнки. Я снова расплакался, ведь мне стало холодно. В рот мне сразу сунули бутылочку, но из неё не текло молоко как раньше. Мне это не нравилось и я выплёвывал её, но мне совали её снова, пока чем- то её не залепили у меня на лице. Меня положили в кроватку, в такой я ещё не был. Она очень жёсткая и холодная, напоминает холодный стол, что был в начале, но всё же немного лучше. Я по прежнему хочу кушать, но этого явно никто не замечает. Я не могу кричать из за этой штуки во рту, слёзы катятся по щекам, а грудь уже болит от тихого плача. Ну где же они все?
Наконец-то кто-то обратил на меня внимание. Голос был женский, очень грубый и мне показался неприятным. Я перестал плакать, ведь теперь мне стало страшно.
– Что ты так орёшь? Ты не в раю и жрать ты будешь по часам.
Она грубо оторвала эту штуку с лица и так же грубо сунула мне бутылочку в рот, облив меня молоком из этой же бутылочки. Бутылочка больно прижималась к губам и я чувствовал соленоватый вкус, но я очень хотел кушать поэтому и терпел. После того как я докушал, она сразу же встала и ушла, снова оставив меня одного. Кто же вытрет мне лицо? Мне кажется это никому и не нужно. Как оказалось тут я был не один, были слышны шаги и причмокивания других, таких же как я. Даже не знаю успокаивало меня это или только больше наводило ужаса.