– Какие именно? – подался вперед принц.
– Фотография в сверхкрасных лучах отличается от обыкновенной, контуры не всегда совпадают, но хорошо получаются источники тепла – печи, лампы, даже люди и лошади. Так вот, мы снимали с аэростата чистое поле – для контроля, и выходило, что под полем просто подземное поселение. На следующий день, вернее, ночь, переснимали – все пусто, нет ничего. Случись такое в полевых условиях – послали бы цеппелины напрасно. Никакая комиссия такой товар не примет.
– Других артефактов не было?
– Увы, были. Процент брака пока явно неприемлем. Савин ночами не спит, все пытается усовершенствовать эмульсию, но, похоже, он в тупике – чем лучше, по его словам, эмульсия, тем больше артефактов. В последний раз в павильоне снимал, так вообще какие-то страховидные медузы получились.
– У тебя есть эти фотографии?
– С собой? Нет, зачем. Впрочем, если вам интересно, можно дать телеграмму и их перешлют почтой.
– Было бы любопытно. Ты знаешь, я ведь собиратель всяких курьезов. Тебе доктор Резник писал? – спросил принц внезапно.
– Резник? О чем? – попытался выиграть время Константин.
– Обо мне. Не притворяйся, по лицу вижу – писал. Мол, выжил из ума старик, в чернокнижие впал, фокусами забавляется. Угадал?
– Нет.
Принц и в самом деле не угадал. Доктор Резник писал, что после смерти сына у принца наблюдаются признаки меланхолии и он пытается уйти от действительности в миры собственных фантазий и грез. Цели письма Константин не понял: что мог сделать он, живущий за шестьсот верст? Развлечь? Пригласить профессоров на консилиум?
– Меня хотят объявить душевнобольным, – спокойно, безо всякого гнева объяснил принц. – Нынешним я не пришелся. Душевнобольным, а над имуществом учредить государственную опеку. Нынешние – большие радетели государства. Столпы. Разумеется, абсолютно бескорыстные.
Константин не знал, что ответить.
– Впрочем, не стану докучать тебе заботами такого рода. Ольденбургские им не по зубам – пока, во всяком случае. Значит, ты привез последние образцы эмульсии.
– Да, они в сундучке.
– Ты умеешь с ней обращаться?
– Савин научил меня. Собственно, мое участие в этой разработке преимущественно финансовое, но лаборантской выучки я не растерял.
– Тогда я попрошу тебя растолковать мне, как это делается, и, может быть, приготовить сегодня десяток пластин. Вечером, вечером. Я помню, они нестойки.