– Давай. Готовь приданое.
– У меня есть два комплекта постельного белья. Мне дали в детдоме. Если я выйду замуж за нелюбимого человека, я к вам буду приходить. Ладно?
– Ладно.
Антон Павлович зачем-то пошел на кухню. Роза быстро соскочила с дивана, на цыпочках прошла к книжному шкафу, взяла ручку, написала на газете наверху: «Я люблю вас!». Потом она еще нарисовала два улыбающихся сердечка – и скорее на диван. Антон Павлович вернулся в комнату, сел в кресло, взял газету, но читать не стал.
– Вы ничего не замечаете? – с обиженным видом, чуть не плача, спросила Роза, не в силах таиться. – В газете у вас. Посмотрите хорошо.
– «Я люблю вас», – скучно, неинтересно прочитал Антон Павлович, отложил газету, перебрался на диван.
– А! Насилуют! – громко закричала Роза, скрестив ноги.
Антон Павлович отступился.
– Пойду приму ванну. Или не стоит? – встала Роза.
– Иди! – грубо как-то ответил Антон Павлович.
– Что с вами?
– Ничего, – лежал Антон Павлович на диване, устремив взгляд в потолок.
– Лицо у вас недовольное.
– Почему недовольное?
– Я вижу.
Роза помылась, постиралась и голая, с перекинутым через плечо полотенцем прошла в комнату. Антон Павлович лежал в кровати под одеялом. Горел в углу торшер. Было прохладно – открыта форточка. Роза встретилась с испытующим взглядом Антона Павловича, отвела глаза в сторону.
– Ноги у меня некрасивые. Одна нога длиннее. Такая уж уродилась, – виновато опустила Роза голову.
Антон Павлович ничего не ответил, вроде как не слышал – у вас в ванной краска стоит… Можно я понюхаю, мультики посмотрю. Я токсиманка. Можно?
Антон Павлович слышать не хотел ни о какой краске, потом разрешил. Роза принесла в комнату банку с краской. Банка была железная. Нитроэмаль зеленого цвета. Роза с трудом открыла присохшую крышку. Краски было немного.
– Можно я газету возьму?
Роза оторвала от газеты небольшой листок, перегнула его пополам, вырвала середину, накрыла им горловину банки, потом взяла гетры, бросила их в дальний угол комнаты, села них по-турецки и через отверстие в газете стала шумно вдыхать пары нитроэмали. То ли краска была старая, то ли ее было мало – ничего не получалось.
– Роза, иди ко мне, дорогая!.. – в страстном любовном порыве прохрипел Антон Павлович. – Ты неподражаема… Иди ко мне.
Не дождавшись, Антон Павлович сполз с кровати на пол.