"Жертва не явилась", – механически ответил Константин, но его голос прозвучал чужеродно, даже для него самого.
"Ошибка в выполнении. Недопустимо", – ответил "Куратор", и в его, казалось бы, бесстрастном тоне Константину послышалась угроза. Или это было лишь его воображение, порождённое нарастающим безумием?
Он чувствовал, как сквозь его обычно непробиваемую броню начинает проникать холодный, зыбкий страх. Страх не перед "Куратором", не перед наказанием Системы. Это был страх перед самим собой, перед тем, что он начинал видеть, чувствовать и слышать.
"Что-то пошло не так", – прошептал он в пустоту, и на этот раз это был не логический вывод, а отчаянная констатация. Дождь продолжал хлестать, фонарь судорожно мигал, а внутри Константина разворачивалась собственная, безмолвная буря. Буря, которая, возможно, была лишь началом конца его мира.
Глава 3: Зеркало
Константин не мог больше оставаться на площади, где каждый мигающий фонарь и каждый шорох дождя, казалось, насмехались над его прежней уверенностью. Неведомая сила, более мощная, чем любой протокол, толкала его вперед. Он игнорировал настойчивые, теперь уже более резкие сигналы "Куратора", требовавшего немедленного отчета. Его ноги сами понесли его по выверенному Алгоритмом маршруту, но теперь он шёл не за целью, а за ответами.
Маршрут привёл его к окраине Сектора 7, в лабиринт полуразрушенных промышленных зданий, где, по данным Алгоритма, находилось жилище Эвелины. Воздух здесь был гуще, пропитан запахом сырости и забытых технологий. Старые бетонные стены, покрытые разводами, выглядели почти живыми, будто из них сочилась какая-то скрытая, первобытная энергия. Никаких проекций, никаких идеально выверенных линий – лишь мрачная, осязаемая реальность.
Он остановился перед одним из зданий, едва отличимым от соседних. Здесь не было стандартной маркировки. Дверь была старой, деревянной, с облезшей краской, и выглядела так, будто её касалась рука человека, а не автоматический механизм. Он медленно протянул руку и толкнул её. Она подалась с глухим скрипом, открывая перед ним темноту.
Внутри царил хаос – по крайней мере, так это выглядело для Константина. В его мире такого беспорядка не существовало. Повсюду были разбросаны кисти, тюбики с краской, какие-то обрывки материи. На стенах висели полотна.