Человек за столом позволил себе легкую улыбку. «Понимаю. Ваше… непринужденное общение с нашими солдатами, ваше знание языка. Всё это не осталось незамеченным. Мы, мосье Щукин, ищем людей, которые мыслят… нестандартно. И вы, кажется, из таких».
«Нестандартно? – Федька усмехнулся. – Да я вообще, если честно, полный абсурд. Но, как показывает практика, в этом мире абсурд часто бывает куда полезнее здравого смысла. Особенно, когда речь идет о войне. Или о женщинах».
«Женщины пока подождут, мосье. А вот война… Война – это серьёзно. Мы предлагаем вам… сотрудничество. Не воевать, нет. Но быть… полезным. Возможно, при дворе. Вы, говорят, весьма… обаятельны».
Федька внутренне ликовал. Его интуиция не подвела. Из простой жертвы обстоятельств он превращался в нечто большее. В инструмент. А инструмент, который хорошо себя зарекомендовал, всегда получает лучшую смазку и самый комфортный ящик.
«Сотрудничество? – Федька сделал вид, что глубоко задумался, хотя на самом деле уже предвкушал все прелести жизни при французском дворе. – Ну что ж. Я человек гибкий. И, как говорится, за хороший стол и красивые женские глаза готов на многое. А условия? Я, знаете ли, к аскетизму не приучен».
Человек за столом вновь улыбнулся. «Условия будут. Весьма привлекательные. Вы скоро отправитесь в Париж. И там… там мы обсудим всё подробно. А пока… отдохните, мосье Щукин. Привыкайте к мысли, что ваша жизнь в плену будет не такой уж и плохой».
Федька кивнул. Париж. Придворные интриги. Возможно, новые знакомства. И, кто знает, может быть, даже какие-нибудь незамужние фрейлины. Война войной, а жизнь, как известно, продолжается. И Федька был готов продолжать её во всей красе. Особенно если это означало избежать грязи и скуки фронта.
Глава 10: Под крылом Императора
Путь в Париж оказался долгим и, как ни странно, вполне комфортным для Федьки. Его везли не с обозом пленных, а в относительно приличной карете, что уже было знаком особого расположения. За окном проносились аккуратные французские деревушки, ухоженные поля и редкие, но живописные леса, порой сюрреалистичные в своем спокойствии, словно мир вокруг замер в ожидании чего-то неизбежного. Контраст с выжженными русскими землями и хаосом Бородинского поля был разительным и, признаться, весьма приятным. Здесь не пахло смертью и гарью, только свежим хлебом и виноградниками.