– Доброе утро, – сказал он, и его голос был тёплым, живым.
– Вы охраняете это место? – удивлённо спросил Марк.
– Уже сто лет, – кивнул мужчина. – Я – Енок.
– Почему вы остались? – спросила София.
Енок помолчал. Его взгляд упал на яблоню во дворе.
– Её звали Аделина. Она была основательницей сада. Не могла иметь своих детей… Болезнь. Но она говорила: «Я не обязана быть матерью, чтобы быть любовью».
Он сделал шаг вперёд, медленно.
– Когда дети исчезли, сад опустел. Она поняла, что её миссия завершена. И однажды сказала: «Я ухожу, но оставлю свой свет здесь». Я похоронил её под той самой яблоней. И остался. Жду. Не знаю чего. Может быть, звука шагов. Может, смеха…
Трое слушали, не перебивая. В этот момент всё вокруг будто замерло. Только ветер шевелил листву на дереве.
– Надежда не умирает, – сказал Енок. – Даже если дети исчезли. Я верю, однажды дверь снова откроется.
– В современном мире брак считается устаревшей формой существования. Его называют клеткой, тюрьмой, чем-то, что ограничивает личную свободу. —вдруг заговорила Лина. – Если люди нашего поколения ещё могли создавать пары – пусть даже без желания рожать детей, и заказывали их в лабораториях, – то теперь те, кто рождён в инкубаторах, просто не понимают, что значит любить или быть в союзе. Как моя дочь, Лея! Мы с ее отцом сделали все, чтобы поселить в ней семейные ценности. Но она совершено индифферентна к подобного рода взаимодействиям!
Да и вообще, почти все люди на Земле одиноки. Люди больше не страдают от любви, но и не радуются ей с той искренностью, которая была, когда на Земле рождались дети.
Марк сжал руку Софии. Та снова почувствовала – в груди болит. Болит по-настоящему.
– Когда исчезли дети, мы потеряли не только будущее, – тихо сказала она, глядя в заколоченные окна детского сада . – Мы забыли, каково это – чувствовать.
Марк, её муж, кивнул И добавил – Мы хотим жить вечно, но боимся по-настоящему жить, . – Мы хотим молодости, но отвергли любовь. Мы победили старение, но потеряли смысл!
Лина вспомнила, как звучал детский смех. Когда-то он наполнял этот двор, парки, дома. Сегодня – полная тишина.
– Знаете, – прошептала София, – мне кажется, даже небо стало тише. Будто ждёт…
– Да. Сейчас никто не создает семью, – продолжил Марк. – Все считают брак адом. Тюрьмой. Люди боятся даже думать о близости. Те, кто были рождены естественным путём, ещё как-то могли создавать пары, хотя и не хотели рожать сами. Но те, кто родился в инкубаторах… они просто не умеют любить.